Однако франки в этот раз явились в Италию отнюдь не как союзники остготов, и радость по поводу их появления была преждевременной и ложной. «Пока германцы были в Лигурии, они не делали готам никаких неприятностей, чтобы с их стороны не было для них никаких затруднений при переходе через По, – сообщает Прокопий Кесарийский. – Когда они прибыли к городу Тичино, где еще древние римляне выстроили мост через эту реку, то охранявшие этот мост оказали им всяческие услуги и разрешили беспрепятственно перейти через По. Захватив мост, франки принесли в жертву детей и жен готов, которых тут нашли, и их тела бросили в реку, как начатки войны… Увидев такое дело, готы пришли в непреодолимый ужас и, бросившись бежать, скрылись за стенами города. Перейдя реку По, германцы подошли к лагерю готов. Готы вначале смотрели с удовольствием, как они подходят к ним большими отрядами, полагая, что это воины, идущие им на помощь. Когда же стала прибывать сюда все большая толпа германцев и они приступили к делу, когда они, кидая свои секиры, многим неожиданно нанесли раны, готы, повернув тыл, бросились бежать и, в бегстве пройдя через римский лагерь, бежали в Равенну. Видя их бегство, римляне думали, что Велисарий, идя им на помощь, взял неприятельский лагерь и, победив в сражении, выгнал их оттуда. Желая (скорее) соединиться с ним, они, взяв оружие, ускоренным маршем пошли к нему».
Но и ромеи-византийцы также ошиблись не только относительно принадлежности войска, обратившего остготов в бегство, но и насчет его истинных намерений. Германцы-франки отнюдь не стремились прийти на помощь римлянам, что вскоре стало им очевидным. Прокопий из Кесарии так продолжает изложение событий: «… встретив сверх ожидания неприятельское войско, они против своей воли должны были вступить в бой и, разбитые наголову в бою, они уже не могли вернуться в свой лагерь, а все бежали в Этрурию. Когда, наконец, они оказались в безопасности, они донесли Велисарию обо всем, что с ними случилось. Оказавшись победителями, как сказано, и тех, и других (остготов и византийцев – прим. автора), франки нашли там (в лагере византийцев – прим. автора) запасы продовольствия, но в скором времени вследствие своего многолюдства, они их истратили, добыть же себе чего-нибудь другого в этой обезлюдившей стране, кроме мяса быков и воды из реки По, они не могли. Вследствие чрезмерного избытка выпитой воды (они так испортили пищеварение, что) не могли переварить это мясо и были почти все поражены поносом и дизентерией, избавиться от которых они не могли ввиду недостатка продовольствия. Говорят, что треть франкского войска таким образом погибла. Поэтому, не имея возможности двигаться дальше, они там остановились».
Главнокомандующий византийскими войсками в Италии Велисарий, видя сложившуюся ситуацию, обратился к Теудеберту в следующих выражения, призывая короля франков к благоразумию и пеняя ему нарушением заключенного ранее договора о дружбе с Византией: «Я думаю, благородный Теудеберт, что мужу, стремящемуся к славе и доблести, особенно же властителю столь многочисленных и могучих племен, не очень достойно явиться открытым нарушителем слова. Ведь презреть данные клятвы, записанные в документах, нарушить преступно договор – это несвойственно даже самым бесчестным людям. Ты хорошо знаешь сам, что в настоящее время ты совершил преступление против всего этого, хотя недавно еще соглашался вести вместе с нами войну против готов. Теперь ты уже не довольствуешься тем, что стоишь в стороне от обоих, но, подняв столь неразумно оружие, идешь против нас. Смотри, как бы не оказалось, что ты, любезнейший, этим нанес оскорбление великому императору, которому вполне естественно <обидевшим его> в важнейших делах давать надлежащее возмездие. Лучше спокойно владеть своим, чем, стремясь к тому, чего не следует желать, подвергнуть опасности и себя, и самое себе близкое и дорогое».
Слова, изложенные Прокопием от имени Велисария, лишний раз подтверждают, что король франков Теудеберт І вначале обещал через своих изворотливых дипломатов помощь обеим сторонам конфликта, а затем то поддерживал их обе либо одну из них скрытно, с тем, чтобы в противоборстве они ослабили друг друга, то отстранялся, придерживаясь нейтральной позиции. Наконец, когда удобный момент, по его мнению, настал, он выступил одновременно и против остготов, и против византийцев, полагая, что теперь, наконец, сможет, введя в военные действия свежие многочисленные войска, без труда разгромить обе воюющие в Италии друг с другом армии. Расчет был весьма изящен и талантлив, за ним явно стояли высокообразованные политики, поднаторевшие в изучении римского опыта. Именно они помогали Теудеберту идти по пути, которым он следовал, и, возможно, даже не только направляли, но и подталкивали короля франков на эту стезю. Упомянутые Григорием Турским галло-римляне Астериол и Секундин, оба мужи «знающие и сведущие в искусстве красноречия», как нельзя лучше подходят на эту роль.
В итоге на Теудеберта подействовали не столько приведенные в письме Велисария, к тому же возможно вымышленном Прокопием, апелляция к чести и упоминания о попранном соглашении, сколько сложившаяся ситуация, в которой его войска, ослабленные болезнью и нехваткой продовольствия, утратили боеспособность. В такой ситуации само благоразумие диктовало отступить, и потом, собравшись на родине с новыми силами вернуться для реализации задуманного.
Франкский король так и поступил. «Когда Теудеберт прочитал это письмо, он уже не знал, что ему делать при сложившихся обстоятельствах; горько упрекаемый германцами, что из-за ничтожного повода они умирают в опустошенной стране, он, поднявшись с уцелевшими франками, вернулся с поспешностью домой», – рассказывает о дальнейших событиях Прокопий Кесарийский. Григорий Турский, также сообщающий о походе Теудеберта в Италию, гораздо менее детален, но в целом передает ту же канву событий: «Теудеберт же отправился в Италию и захватил там большую добычу. Но так как эта местность, говорят, нездоровая, то его войско подверглось различным видам лихорадки; поэтому многие из его воинов нашли в этой стране свою смерть. Видя это, Теудеберт вернулся оттуда, причем он и его люди унесли с собой богатую добычу. Однако говорят, что он дошел тогда до Тицина (ныне Павия – прим. автора)».
Можно лишь предполагать, какие истинные цели преследовал Теудеберт своим неудачным в итоге походом. Как представляется в свете формировавшихся у него притязаний на императорский статус, главной задачей вторжения вполне могло быть овладение Италией и изгнание оттуда ослабленных взаимным противостоянием как остготов, так и византийцев. По крайней мере, желание воцариться в Вечном Городе выглядит в складывавшихся тогда условиях гораздо более реалистичным, чем приписываемые Агафием Миринейским франкскому королю планы вторгнуться во Фракию и осадить Константинополь. Кто знает, каким путем пошла бы история Запада, если бы франкскому королю Теудеберту I действительно удалось утвердиться в Италии и бросить уже оттуда вызов византийскому императору. Несомненно лишь то, что из Рима он прозвучал бы гораздо весомее и опаснее, чем из какого-нибудь Арля, Шалон-на-Соне, Меца или даже Парижа.
Неудача первого самостоятельного вторжения не удержала Теудериха I от дальнейшего военного вмешательства в ход остготско-византийской войны, в которой он уже открыто действовал в качестве самостоятельной третьей силы. Григорий Турский сообщает, что воевать в Италию Теудеберт отправил герцога Букцелена, одного из вождей алеманнов, некогда покоренных королем франков. Источники приводят также иную, менее латинизированную форму имени этого военачальника – Бутилин. Подробности его походов практически неизвестны, а хронология событий, пересказываемых Григорием Турским, нарушена. «А он (Букцилен – прим. автора), – свидетельствует епископ Тура, – захватил малую Италию (Italia minor) и, отдав ее под власть упомянутого короля, устремился в большую Италию (Italia maior)
[10]. Здесь после многочисленных сражений с Велисарием он одержал победу». С уверенностью можно утверждать, что между 541 и 547 гг. королю франков удалось утвердиться на севере Италии, дойдя вплоть до Венеции и закрепившись вдоль левого, северного берега реки Адидже, протекающей через Паданскую равнину и впадающей в Адриатическое море. «Когда дела у готов и Тотилы оказались лучше, чем у римлян, то франки без всякого труда присвоили себе большую часть Венетской области, так ни римляне не могли им сопротивляться, ни готы не были в состоянии вести войну против них обоих», – вот, собственно, и все, что сообщает нам по этому поводу Прокопий Кесарийский, подробному труду которого мы обязаны практически большинством сведений по поводу италийской политики Теудеберта I. Пожалуй, не будет слишком смелым и необоснованным предположение, что останься он в живых дольше, то продолжил бы вести внешнюю политику в духе предыдущих лет и, возможно, смог бы добиться на этом пути существенно больших успехов.
