Когда же у короля франков вскоре родился еще один сын от королевы Нантильды, названный Хлодвигом, Дагоберт приложил все усилия, чтобы сделать его в будущем правителем Нейстрии и Бургундии. Для этого он навязал австразийской знати соглашение, весьма обстоятельно изложенное в «Хронике» Фредегара: «И известно, что, когда в 12-й год правленияДагоберта (633–634 гг. – прим. автора) у него от королевы Нантильды родился сын по имени Хлодвиг, по совету нейстрийцев и по их настоянию он скрепил клятвами соглашение со своим сыном Сигибертом. Все австразийские мангаты и епископы и прочие лейды Сигиберта положили свои руки, что Нейстрия и Бургундия в установленном порядке по договору о наследовании (soledato ordine) после смерти Дагоберта отойдут Хлодвигу. Австразия же целиком, поскольку она по протяженности и по населению равна [Нейстрии и Бургундии], должна была отойти Сигиберту. И все, что уже принадлежало Австразии, этот король Сигиберт сохранял в своей власти, кроме герцогства Дентелин (северный регион Нейстрии – прим. автора), которое было несправедливо отторгнуто австразийцами и которое вновь было присоединено к Нейстрии и подчинено власти Хлодвига. Видно, из страха перед Дагобертом австразийцы волей-неволей заключили это соглашение. Известно, что после, во времена королей Сигиберта и Хлодвига, это разделение сохранялось».
Как видим, «долевые королевства» при Дагоберте I скорее «нарезаны» в расчете на будущее, чем существуют в действительности на момент его правления. Несомненно, что при жизни самого Дагоберта I всем королевством правил он сам. С другой стороны, сам факт коронации малолетнего сына для Австразии и заблаговременного принуждения австразийской знати к признанию пределом владений Хлодвига II свидетельствует о возросших притязаниях и реальных возможностях локальной знати не только осуществлять власть в пределах своих областей, но и влиять, а подчас и определять государственную политику.
Главной опорой своей политики Дагоберт I сделал знать и магнатов, которым щедро раздавал земли. При этом, поскольку за предыдущее столетие земельный фонд фиска был окончательно исчерпан, ему пришлось пойти на беспрецедентные меры, нарушавшие ордоданс Хлотаря II от 614 г. И речь не только о конфискации имений у ряда представителей светской знати. Они были мятежниками, и действия короля находили если не одобрение, то понимание в обществе. Помимо изъятия владений бунтовщиков, король франков провел опись земель фиска, переданных ранее Церкви, и без зазрения совести вернул их назад в казну. Были пересмотрены также сделанные в пользу Церкви завещания частных лиц, что также нарушало еще свежее в памяти современников обещание его отца. Однако Дагоберт был глух к недовольному ропоту церковников. Земли нужны были ему для приобретения верных сторонников, опора на которых способна была обеспечить устойчивость власти и сбор королевского войска, так необходимого для борьбы как с внешними врагами, так и для устрашения внутренних смутьянов.
Во внешней политике Дагоберт I также стал последним монархом династии Меровингов, оказавшим существенное влияние на состояние международных отношений. По всей видимости, близким к реальности будет утверждение, что он пытался играть на Западе ту же роль, которую некогда выполнял остготский король Теодорих Великий (470–526) и на которую претендовали в меру своих возможностей Хлодвиг (481–511), а также его сын Теудерих I (511–533) и внук Теудеберт I (534–548). Так, Дагоберт активно вмешивался в дела вестготской Испании и лангобардской Италии, защищал свою страну на западе от бретонцев, от которых добился изъявления покорности, и на юго-западе от басков, которые также после ряда битв дали клятву верности. Король расширял по мере возможности пределы своего государства на северо-восток за Рейн, и можно предположить, что именно его активностью обязаны своим появлением в это время первоначальные редакции «Алеманнской правды» (PactusAlamannorum) и «Баварской правды» (Lex Baiuvariorum). Наконец, он поддерживал активные дипломатические сношения с Византийской империей, с императором которой Ираклием (610–641) заключил около 630 г. «вечный мир» и договаривался о совместных действиях против славян. Будет Дагоберт воевать и с государством Само – раннесредневековым государственным образованием славян, располагавшимся на территории современных Чехии, Нижней Австрии, отчасти Силезии, Словакии и Словении.
Наконец, двор Дагоберта задолго до придворной Академии Карла Великого стал плавильным котлом, в вареве которого, переплавляясь и трансформируясь, зарождалась средневековая Франция. Именно здесь потомки галло-римлян окончательно вливались в состав франкской общности, а франки заканчивали свой путь романизации в языковом, религиозном и культурном отношении.
Наибольший же след в памяти крайне религиозных людей средневековья оставил он благодаря тому, что в его правление, согласно устоявшемуся позже преданию, были обретены святые мощи мученика Дионисия и на месте их нахождения основано парижское аббатство Сен-Дени. Ко времени его правления действительно относится строительство или, скорее, масштабное обновление и украшение здания церкви Сен-Дени, где он и был впоследствии погребен, а чуть позже его смерти, в середине VIII в. произошло и формирование знаменитого аббатства.
Окончательно образ святого короля, основателя аббатства и строителя базилики Сен-Дени был закреплен позже. В 835 г. аббат Сен-Дени Хильдун и монах Хинкмар создали труд, названный Gesta Dagoberti — «Деяния Дагоберта», в котором, прославляя святых Дионисия, Рустика и Елевферия, не обошли вниманием и почтением также не отличавшегося святым нравом при жизни Дагоберта I (достаточно вспомнить его многочисленных наложниц, перечень которых по утверждению автора фредегаровой «Хроники», даже не стоит приводить, поскольку он неимоверно обширен). Именно здесь впервые появился сюжет, повествующий о спасении короля из лап бесов, увлекавших его в ад после смерти, святыми Дионисием, Маврикием и Мартином, который был ими взят якобы из хартии святого Авдуена.
В XIII в. автор «Больших французских хроник» воспроизвел эту красивую благочестивую легенду уже в переложении с латыни на французский язык. В ней сказано, что в день смерти короля некий отшельник узрел «в море… толпу бесов, увлекавших, словно в лодке, душу короля Дагоберта; они жестоко ее били и мучили и тянули прямо в жерло Вулкана. Но он беспрестанно кричал и звал на помощь трех святых из Рая – святого Дионисия Французского, мученика, святого Мартина и святого Маврикия… и потом стало видно, как эти трое славных святых, которых он звал на помощь, спускаются, в сиянии и облаченные в белые одежды. «Они явились мне, – говорит отшельник, – и я в великом страхе спросил их… кто они такие, и они ответили, что они те, кого призывал Дагоберт для избавления: Дионисий, Маврикий и Мартин, и что они спустились, чтобы освободить его из рук бесов и потом принести на лоно святого Авраама. После этого они покинули меня, подлетели к врагам, отобрали у них душу, истерзанную угрозами и побоями, и унесли ее к вящей радости Рая…». Эта легенда отражена в двух выразительных, тонко передающих дух и движение происходящего скульптурных композициях на центральной части памятника, воздвигнутого в базилике Сен-Дени в XIII в. по распоряжению другого поистине благочестивого французского короля Людовика IX Святого (1226–1270). Пожалуй, это пышное надгробие может считаться одним из лучших символических памятников по всей меровингской эпохе в истории Франции.
