В этом отношении гораздо большего доверия заслуживает «Мосарабская хроника 754 года», составленная ближе во времени к событиям, можно даже по меркам того времени сказать – написанная по свежим следам. «В 769-ю эру
[17], в двенадцатый с половиной год правления императора Льва
[18], сто тринадцатый год по арабскому летосчислению (731 г. – прим. автора) и девятый год правления Хишама, Абд-ар-Рахман, воинственный человек, пришел ко власти и возвысился над другими на три года», – сообщает автор «Мосарабской хроники», далее свидетельствующий также, что следующий наместник Испании, сменивший Абд-ар-Рахмана на его посту, прибыл в страну в 734 г.: «В 772-ю эру (734 г.), в четырнадцатый год правления императора Льва, сто шестнадцатый год по арабскому летосчислению и двенадцатый год правления Хишама, Абд аль-Малик, отпрыск благородного рода, по указу правителя был послан в Испанию». Таким образом, датировка сражения 732 г. вновь оказывается под вопросом, и его, соотнося с разными хронологическими системами, можно отнести как к 733 г., так и к 734 г., но никак не у 732 г. Наиболее вероятной на сегодняшний день представляется убедительно доказанная французским историком Марселем Бодо (1902–1992) дата 17 октября 733 г. Однако сможет ли его мнение перебороть устоявшуюся и, похоже, неискоренимую традицию?
Подвергнуть сомнению можно и место сражения, хотя все христианские источники согласно свидетельствуют о том, что оно произошло неподалеку от Пуатье. Однако сохранившая наиболее детальное описание битвы франков с арабами «Мосарабская хроника 754 года» называет местом столкновения двух войск Тур, к которому поспешил Абд-ар-Рахман, возможно, в надежде заполучить несметные сокровища, веками копившиеся в пригородной базилике Св. Мартина. До этого мусульманский военачальник уже успел разграбить церковь Св. Илария при Пуатье и двинуть свои полчища далее на север. «Преследуя спасавшегося бегством Одона, Абд-ар-Рахман решил разорить Тур, разрушив его дворцы и сжигая церкви, – сообщает автор «Мосарабской хроники». – Здесь он столкнулся с консулом Австразии, внутренней Франции, Карлом, мужем, воинственно настроенным с юного возраста и искусным в военном деле, пришедшим по зову Одона. После того, как каждая из сторон в течение почти семи дней изнуряла противника cтычками, они наконец выстроили боевые порядки и завязалось жестокое сражение. Северяне встали недвижимой стеной, так что их плотные ряды, казалось, обледенели, и в мгновение ока они разметали арабов мечами. Воины Австразии, многочисленные и облаченные в железо, найдя царя Абд-ар-Рахмана, убили его ударом в грудь. Ночью они вложили мечи в ножны, отложив схватку на следующий день, а на заре увидели лагерь бесчисленной арабской армии и стали готовиться к битве. Вынув мечи из ножен, европейцы видели ровные ряды палаток и навесов арабов такими же, как днем ранее. Не ведая, что палатки пусты, и думая, что там находятся готовые к бою фаланги сарацин, они послали разведчиков и только тут обнаружили, что все отряды Исмаилитов ушли: они тесными рядами тихо бежали посреди ночи в свою страну. Опасаясь, что сарацины могут попытаться устроить засаду, европейцы действовали медленно и тщательно обыскивали все вокруг, но ничего не нашли. Решив не преследовать сарацин, они честно поделили трофеи между собой и, похоронив своих убитых, отправились на родину».
Впрочем, если необходимость пересмотра датировки битвы представляется достаточно убедительной, то ее локализация – между Туром и Пуатье – зависит скорее от воображаемой географической точки зрения автора источника, чем от реальной географии. Армия Абд-ар-Рахмана шла на север к Туру, для нее Пуатье был пройденным этапом, и потому для автора «Мосарабской хроники» именно Тур, как главная цель похода, представлялся более значимым. Войско же Карла Мартелла, напротив, выдвигалось с севера на юг и, уже миновав Тур, направлялось освобождать Пуатье. Следовательно, цель похода франков была иной, и именно она занимала не только мысли Карла и его военачальников, но впоследствии также и христианских хронистов, описавших поход.
Продолжатель «Хроники» Фредегара свидетельствует: «И они (мусульмане – прим. автора) выступили со своим королем по имени Абд-ар-Рахман, перешли Гаронну, прибыли в Бордо. Они сожгли церкви, перебили жителей и подошли к Пуатье. После того как базилика Святого Хилария была сожжена в огне, что печально говорить, они направились к обители Святого Мартина, чтобы разорить ее. Против них отважно выстроил боевой порядок принцепс Карл, и воитель напал на них. С помощью Христовой он уничтожил их шатры, поспешил сразиться с ними, чтобы уничтожить их в бойне. После того, как был убит их король Абд-ар-Рахман, он разбил и рассеял их войско, он сразился и победил их и, как победитель врагов, отпраздновал триумф». Таким образом, представляется обоснованным сохранить традиционную локализацию битвы при Пуатье, однако поставить под сомнение ее датировку, добавив к 732 г. также 733 и, возможно, даже 734 г., снабдив все эти цифры также вопросительным знаком. Кто знает, позволит ли будущее глубокое и вдумчивое исследование первоисточников новыми поколениями историков убрать этот знак вопроса, один из бесчисленных знаков, нестройными рядами которых пестрят поля отрывочных исторических хроник и анналов Раннего средневековья?
Как бы там ни было, несомненным остается одно – победа в битве с армией Абд-ар-Рахмана осталась за Карлом Мартеллом. И даже если согласиться с историками, считающими, что она отнюдь не была спасительной для всей европейской христианской цивилизации, поскольку к тому времени мощная поначалу волна арабских завоеваний уже была на последнем излете. Она, несомненно, имела выдающиеся для Франкского королевства последствия. О том, насколько значимой оказалась победа Карла Мартелла при Пуатье, свидетельствует написанная во второй половине VIII в. анонимным христианским автором из Кордовы латиноязычная поэма, в которой прославляется выдающаяся победа «европенцев» (europenses) и «консула Австразии во внутренней Франсии», а также высказана мысль о том, что мусульманская опасность взбудоражила и подняла всю Европу на оказание решительного отпора сарацинам. В любом случае, именно по ее итогам было окончательно подорвано былое могущество герцога Одона Великого, а Аквитания вошла со временем в состав единой отныне страны. Для этого, правда, понадобилось еще множество сражений с арабами и непокорной бургундской и аквитанской знатью, и даже пришлось дождаться смерти герцога Аквитании, последовавшей в 735 г. Однако сам процесс был уже неостановим. Получив известие о смерти Одона, сообщает один из продолжателей «Хроники» Фредегара, Карл Мартелл «посоветовавшись со своими магнатами, снова перешел реку Луару и проследовал до Гаронны, до Бордо и до крепости Блай. Он разграбил эту область, занял ее и покорил со всеми городами и укрепленными детинцами. Победителем он с миром вернулся с помощью Христа, Царя царей и Властителя властителей. Аминь».
