Карл Мартелл, не откликнувшийся должным образом на предыдущее обращение Папы вследствие сосредоточенности на иных делах королевства, а также из-за того, что лангобарды были его союзниками, которые помогли подавить восстание в Провансе, не отреагировал и в этот раз. Его земная жизнь уже клонилась к закату, и он был озабочен в большей степени вопросами собственного погребения в аббатстве Сен-Дени и разделением территории королевства между своими наследниками – законными сыновьями Карломаном и Пипином, а также внебрачным Грифоном. Открывавшая богатые, многообразные и многообещающие перспективы миссия франкского майордома по спасению Папы Римского не состоялась, однако сама идея союза франков с престолом святого Петра не исчезла бесследно. Ее зерна были брошены в благодатную почву, чтобы прорости королевской коронацией его сына Пипина ΙΙΙ Короткого в 751 г. и императорской коронацией его внука Карла Великого в 800 г.
В 741 г. произошла практически одновременная смена трех ключевых лиц, определявших внешнюю политику христианской Европы того времени – императора Византийской империи, Папы Римского и правителя Франкского королевства. Новыми властителями мира стали василевс Византии Константин V Копроним (741–775), наместник престола св. Петра Захария (741–752) и майордом франков Пипин III Короткий (741–751 / 751–768), поначалу деливший власть с братом Карломаном, но уже вскоре, после 747 г. ставший единовластным правителем франкского государства. Вела ли замена персоналий к изменению политики? Если да, то не везде и уж точно не сразу.
Византийский император Константин V фанатично продолжил иконоборческую политику своего отца. Папа Захарий поддержал позицию ортодоксов о сохранении иконопочитания, а франкский правитель занялся укреплением собственной власти и направленными на это церковными преобразованиями. Оставшийся при власти лангобардский король Лиутпранд (712–744) продолжал политику давления на Папу Римского. Кажется, что ничего принципиально не изменилось. Однако определенные подвижки все же происходили. Вынужденный лавировать в отсутствие поддержки со стороны франков Папа склонялся в силу политических требований момента то к лангобардам, то на сторону Византии, выступал посредником в переговорах между ними, и не находил в этом всем многосложном запутанном процессе оптимального, устраивавшего престол св. Петра решения. Пипин же в государстве франков исподволь готовил почву для смещения последнего из королей династии Меровингов и окончательного утверждения собственного единовластия. В поисках убедительной самолегитимации, он, несомненно, после длительных консультаций с высокими иерархами Церкви Франкского королевства, склонился к необходимости освящения своих притязаний высоким авторитетом Папы Римского. Так была окончательно осознана не только потребность наместника престола св. Петра в защите франкскими правителями, но и необходимость правителя королевства франков получить покровительство римского первосвященника для окончательного оформления того, что и так уже давно фактически произошло: низложение меровингской династии и провозглашение королем бывшего майордома Франкского королевства Пипина III Короткого.
Знаменитый вопрос о том, кому, по мнению Папы, должно именоваться королем франков: безвластному носителю короны либо тому, кто реально властвовал – привезенный в Рим высокопоставленными церковными иерархами страны франков епископом Вюрцбурга Берхардом и аббатом Сен-Дени Фульрадом, явно не был для Папы абсолютно неожиданным. Столь же ожидаемым был и его заранее подготовленный ответ, воспользовавшись которым Пипин III был в 751 г. с благоволения и благословения Папы Римского коронован как король франков и помазан на царство. Важно обратить внимание на последовавшее потом повторное помазание на царство в 754 г. Зачем оно было нужно? Что заставило уже коронованного короля франков повторить три года спустя уже совершенную ранее процедуру?
По этому поводу было высказано немало авторитетных мнений и сделано ценных наблюдений, и все они отчасти верны, хотя ни одно из них не может быть принято в качестве единственного и абсолютно верного в ущерб иным соображениям. Действительно, Пипину III все еще требовалось дополнительно усилить свои позиции путем повторного помазания на правление от имени Святой Церкви и лично руками Папы Римского Стефана II (752–757). Конечно же, церемония помазания лично Папой подчеркивала примат римского первосвященника как наместника Христа, от которого, согласно «Константинову дару», должны зависеть все правители Запада. В самом деле, было не лишним помазать вместе с отцом на правление его сыновей Карла и Карломана, что должно было, если не гарантировать им получение королевской власти после смерти отца, то уж точно давало в руки мощный козырь во время возможной борьбы за власть. Естественно, помазание в аббатстве Сен-Дени служило укреплению авторитета этого святого места в качестве локации, где должны были отныне происходить коронации всех франкских королей. Однако не менее важной, решающей, особенно в рассматриваемом контексте внешнеполитических отношений, была окончательная переориентация наместника св. Петра с Востока на Запад христианского мира. Пожалуй, в деле расхождения будущих Православной и Католической Церквей произошедшее в 754 году сыграло не менее значимую, хотя и гораздо менее заметную на первый взгляд роль, чем печально знаменитый раскол 1054 г.
Тремя годами ранее, в 751 г., Папа Римский, признав за франкским майордомом право на королевскую власть и санкционировав коронацию и помазание Пипина, не участвовал в церемонии лично, препоручив ее проведение специально уполномоченному легату Бонифацию – тому самому, который боролся с язычеством и насаждал христианство, основывая аббатства и монастыри в германских землях, и помогал Карломану и Пипину III в проведении церковных преобразований. И отсутствие Папы, помимо ряда прочих причин, было обусловлено также инерцией традиционной ориентации престола св. Петра на имперскую традицию, а значит, на единственную существовавшую в то время в христианском мире империю – Византийскую с центром в Константинополе.
Пусть император Константин V и поддерживал иконоборство, пусть даже он сам был еретиком – все это не меняло главного, а именно особого статуса носителя императорского сана и исполняющего роль императора в глазах Церкви. Еретики и гонители истинной веры при Божьем попустительстве и в наказание христианам за грехи замещали имперский престол и ранее. С ними у высоких церковных иерархов могли быть не просто натянутые, но самые что ни на есть враждебные отношения. Однако, это никогда не было причиной окончательного символического разрыва с империей как таковой. Тем значимее оказывается произошедшее в 754 г., когда Папа Римский Стефан ІІ, идя, безусловно, по стопам своих предшественников пап Григория III и Захария, отважился сделать последний решающий шаг – пойти на решительный разрыв с Константинополем в пользу установления прочного союза с Франкским королевством. Произошло это после того, как Стефан ІІ безуспешно пытался достучаться до императора Константина V с просьбой спасти Рим от наседавших его лангобардов. В 751 г. лангобардский Айстульф (749–756) король захватил Равенну, в 752 г. его войска стояли уже под стенами Вечного города, однако василевс-иконоборец ограничился отправкой посольства для проведения переговоров, по результатам которых Айстульф отказался идти на какие-либо уступки. После этого сам Папа Стефан ІІ лично прибыл в Павию, где молил лангобардского короля отказаться от захвата Рима. И лишь когда это не помогло, необходимость толкнула Папу на решающий разрыв со старой традицией и поиск верховного покровителя в лице не императора Византийской империи, а короля Франкского королевства. Папе нужен был покровитель достаточно сильный для того, чтобы разгромить лангобардов, однако одновременно достаточно далекий и занятый собственными проблемами, чтобы не вмешиваться в дела Рима. Византия соответствовала лишь второй части этого уравнения, тогда как королевство франков удовлетворяло обе.
