Однако Эйнгард не уделяет этой важной теме межгосударственных отношений никакого внимания, целиком сосредоточившись на желании Карла оказывать покровительство христианам в Святой Земле и просьбе о диковинном животном, невиданном в Западной Европе чуть ли не со времен Пунических войн и знаменитого похода карфагенского полководца Ганнибала (247–183 до н. э.) через Пиренейский полуостров и Альпийские горы в Италию в 218 г. до н. э. Вот как изложено это в «Жизни Карла Великого»: «Аарон, король персов, который владел, за исключением Индии, почти всем Востоком, был столь дружески расположен к Карлу, что его любовь предпочитал приязни всех королей и князей земли и его одного считал достойным уважения и щедрости. Поэтому, когда послы Карла, отправленные с дарами на место погребения и воскресения светлейшего Господа нашего и Спасителя, пришли к Аарону и изложили ему волю своего государя, он не только разрешил то, о чем его просили, но даже уступил под власть Карла самую святыню эту. И, присоединив к возвращавшимся послам своих, вручил им для передачи нашему королю громадные дары из богатств Востока, в числе которых находились различные одежды и благовония, не говоря уже о том, что ранее отослал слона, о котором Карл его просил, хотя сам Аарон имел в то время только одного».
Наиболее подробный рассказ о прибытии слона ко двору Карла сохранили «Анналы королевства франков» (Annales regni Francorum): «В месяце июле того самого года (20 июля) пришел еврей Исаак <…> со слоном и прочими дарами, которые были посланы королем персов. И он все доставил императору в Аахен. Имя слона было Абу-ль-Аббас». Другие многочисленные источники не столь осведомлены о контексте, однако появление диковинного для Европы животного привлекло и их внимание. В «Малых Лоршских анналах» (Annales Laurissenses minores) сказано, что «Амормул, король сарацин, прислал одного слона вместе с прочими драгоценными дарами (cum alia munera praetiosa)». Согласно «Хронике Муассака» (Chronicon Moissiacense) посольство вообще было отправлено «за море в Персию (trans mare in Persida)» «за зверем слоном (propter elephantum bestiam)». Наконец, «Лоршские анналы» (Annales Laureshamenses) кратко сообщают лишь о прибывшем во Франкию слоне, не упоминая при этом ни о послах Карла, ни о послах халифа: «И в этом году во Франкию прибыл слон (Et eo anno pervenit elefans in Francia)».
Источники позволяют поставить это, безусловно, диковинное событие в более широкий и не менее интересный, чем слон при дворе Карла Великого, международный контекст. Согласно их свидетельствам, король франков отправил посольство во главе со своими доверенными людьми франками Лантифридом и Зигимундом, а также переводчиком-толмачом евреем Исааком еще в 797 г.
[23] Одной из его задач было привезти Карлу слона. О том, что франкский монарх просил об этом «короля персов», прямо сказано у Эйнгарда. Согласно неподтвержденной источниками, но распространенной в литературе легенде диковинный слоновий бивень якобы некогда поразил короля франков своими размерами: из него одного был вырезан большой богато изукрашенный резьбой охотничий рог, трубный глас которого был необыкновенно мощным. Однако, если поставить отправку посольства в контекст ближайших политических планов франкского монарха (не приходится сомневаться, что уже тогда он всерьез задумывался об императорской коронации), посольство приобретает гораздо более важное, хотя и менее романтичное, чем дипломатическая охота за диковинным зверем, значение. Понять, а точнее догадываться о нем позволяют лишь скупо разбросанные по страницам анналов и хроник упоминания. И в этом свете доставка слона оказывается далеко не главной, лишь сопутствующей, дополнительной целью посольства, чуть ли не операцией прикрытия, дымовой завесой, за которой недоброжелатели не должны были разглядеть истинных намерений Карла.
«Чудеса св. Генесия» позволяют точно установить, что маршрут послов Карла Великого в Багдад пролегал обычным путем чрез Северную Африку в Иерусалим, что, несомненно, является ценным свидетельством, поскольку делают весьма вероятным их прямой контакт с Иерусалимским патриархом. Далее из свидетельства «Анналов королевства франков» известно, что зимой 799–800 гг. (скорее всего, в самом конце 799 г.), Карл Великий принимал в Аахене некоего монаха из Иерусалима, который привез из Иерусалима святые христианские реликвии и благословение от Иерусалимского патриарха «благословение и святые мощи от Гроба Господня по поручению патриарха» (Eodem anno monachus quidam de Hierosolimis veniens, benedictionem et reliquias de sepulchro Domini, quas patriarcha Herusolimitanus domno regi miserat, detulit). Происходило это после переговоров с Папой Римским Львом III в Падерборне, во время которых было согласовано решение о будущей императорской коронации короля франков. Видимо, монах мог, в том числе, сообщить и о судьбе не столь давнего посольства 797 г., на несколько лет исчезнувшего со страниц истории. А возможно (и даже весьма вероятно), что прибытие иерусалимского монаха и было первым ответом на это посольство. Несомненно, монах поведал и о ситуации в Аббасидском халифате. Но наиболее ценным в контексте предстоявшей коронации оказалось свидетельство о благосклонном отношении патриарха Иерусалима к королю франков. Явно решив этим воспользоваться как в интересах политического момента, так и в плане долговременной стратегии проработки идеологических оснований своей будущей императорской власти, Карл отправил в Иерусалим своего дворцового священника Захария. Посланец был снабжен крупными денежными средствами для раздачи милостыни, а главное – для пожертвований патриарху, заручиться поддержкой которого было для короля крайне важно. Исходящая от Иерусалимского патриарха поддержка должна была стать уравновешивающим фактором притязаний папства на контроль за светской властью будущего императора.
О том, что задача была выполнена и отправленный в Иерусалим посол успел вернуться в срок, свидетельствуют «Анналы королевства франков»: «В тот самый день (23 декабря 800 г., за два дня до коронации на Рождество Христово – прим. автора) пресвитер Захарий, которого король послал в Иерусалим, пришел в Рим с двумя монахами, которых патриарх послал с ним к королю. Они ради благословения принесли ключи от гроба Господня также вместе со знаменем лобного места. Радушно приняв, король продержал их при себе несколько дней и, вознаградив, отпустил желающих вернуться». Таким образом, Карл вовремя получил желаемое, причем в нем, кроме ключей от города Иерусалима было также знамя, которое вполне могло трактоваться как символ светской власти. Символизм мозаики «Триклиния Льва III» из Латеранского дворца получал мощный удар, ведь оказывалось, что стяг земной власти можно получить не только от апостола святого Петра из рук римского первосвященника, но посредством обращения к другому, ничуть не менее авторитетному источнику – патриарху Иерусалима. Причем это было гораздо безопаснее, ведь Иерусалимская Церковь никоим образом не могла даже попытаться навязать Карлу свою волю. Наоборот, пребывая в пределах мусульманского государства, правитель которого не питал особого пиетета к христианам, она сама нуждалась во всяческой поддержке извне и была готова за это оказать Карлу любые посильные и допускавшиеся каноническим правом услуги. Посланцы Иерусалимского патриарха присутствовали на церемонии императорской коронации Карла Великого и лишь в апреле 801 г., богато одаренные новокоронованным императором, отбыли назад в Святую Землю.
