– Я бы не отказалась, – Нита схватилась за предложение подруги, как за спасительную соломинку и немного выдохнула. Так как и сама была вся на нервах, подобна натянутой тетиве.
Наконец-то Пова отвлеклась и перестала буравить Ниту острым взглядом. Но если мадам хочет поговорить о картине, что ж, Нита была к этому готова. Такие люди, как Пова Погок, всегда получают то, что хотят. Нита натужно улыбнулась и выдала свою дежурную историю специально для таких случаев. О том, как вдохновение витает повсюду, о современном искусстве и образности восприятия. Редкостная чушь, которая неимоверно бесила саму Ниту, но подходила, как универсальная отмазка-объяснение для любителей подискутировать о творчестве. Не могла же она едва знакомой женщине (пусть и готовой выложить кучу денег за ее творение) рассказать, как жестко напилась, получив очередной отказ, и съехала в реку, при этом чуть не отдав Богу душу. А потом, возможно, еще и убила человека? Она, конечно, сумасшедшая, но не настолько. Хотя, определенно полотно с такой “богатой” историей взлетело бы в цене в мгновение ока.
Пова медленно сделала глоток шампанского из высокого бокала, предложенного Элизабет, и дождавшись окончания патетической тирады Ниты, спокойно сказала:
– А если говорить серьезно. Где вы познакомились с ритуальной символикой навахо?
– Прошу прощения, символикой кого? – теперь уже Нита чувствовала себя набитой дурой, как никогда прежде. Мало того, что эта дамочка никого и ничего здесь не воспринимала серьезно, так еще и приписывала ее картине какие-то несуществующие смыслы. Где она на этом совершенно абстрактном рисунке увидела хоть малейший намек на тему культурного наследия племен индейцев? Ее наследия! Хотя это уже было до жути пугающе, ведь Лиз тоже увидела на картине некую символику. В такие совпадения Нита не верила.
– Это племя из долины… – начала нехотя пояснять, словно делая огромное одолжение, Пова.
– Я в курсе, кто такие навахо. Уж поверьте. Но при чем здесь моя картина? – зря она вляпалась во всю эту авантюру с продажей полотна. Нужно было сразу же его уничтожить.
– Ладно, возможно я не так поняла… – как-то лукаво прищурилась мадам Погок, – Вы бы смогли нарисовать еще несколько картин в подобном стиле. Скажем, через месяц. Я планирую вернуться в Нью-Йорк и устроить небольшой закрытый прием, где продемонстрирую жемчужины моей коллекции. И ваши работы были бы очень кстати.
Нита опешила. Замялась или возмутилась. Сказать по ее негодующему выражению лица было сложно. Предчувствуя отказ, мадам добавила:
– Я оставила на столе пустой чек. Впишите любую сумму, которую считаете нужной.
– Но… – хотела было возразить Нита, пытаясь примерить чувство гордости и острую потребность в деньгах, чтобы вернуть Джеку деньги за утопленную машину. Оставаться перед мужем еще в одном долгу она не хотела. Ведь кредитор однажды мог потребовать все вернуть с процентами. Сделка с Погок была отличной, хоть и странной возможностью минимизировать ущерб. А вот воспользоваться ею или нет для Ниты стало сложным вопросом, учитывая все обстоятельства создания картины.
– Я не шучу. В вопросах денег и обещаний я очень серьезна, – добавила напоследок Пова.
И Нита ей в этом верила. Ни секунды не сомневалась. Казалось, от металла в голосе мадам веет холодом и чем-то еще. Загробным… Мысль буквально вертелась на языке девушки. Но звук удаляющихся шагов гостьи отвлек ее, и мысль ускользнула так и не успев оформиться в слова.
Глава VI
Нита наблюдала сквозь окно кафе, как медленно опадали багряные кленовые листья. Один за другим. А потом невесомыми корабликами уплывали по лужам в неизвестном направлении. Как же сейчас и ей хотелось скрыться ото всех, просто уйти куда глаза глядят и быть наконец-то свободной. Свобода – это, наверное, единственное чего ей не хватало всю жизнь. Сначала она была зависима от сиротинца, затем от милости благодетеля, который оплатил ей обучение, а затем…затем в ее жизни появился Джек.
После встречи с мадам Погок жизнь уже не казалась прежней. Что-то сломалось или вновь починилось внутри Ниты. Но точно не было как раньше. После вечера в галереи Нита вернулась домой в странном настроении и совершенно не была готова к очередному разговору с Джеком. А он как раз наоборот впервые за последние недели захотел поговорить об аварии, точнее об угоне машины.
– Мне сегодня звонил некий капитан Даловер, – Джек, опершись о косяк двери пристально наблюдал, как Нита снимает пальто. На мгновение девушка замерла, но справившись с эмоциями, спокойно спросила:
– Хотел сообщить что-то об угонщиках?
– Нет. Просто расспрашивал о той ночи, о моей работе в лаборатории. Странный тип. Ты же ничего больше не натворила? В конце недели благотворительный ужин по сбору средств для университета, и я бы не хотел, чтобы меня ожидал какой-то сюрприз. Понимаешь?
О, Нита более чем понимала. Всегда улыбаться, быть прилежной женой и никаких компрометирующих историй. Что ж тут непонятного? Это было негласное правило в их семье. И Нита старалась его соблюдать. По крайней мере пока.
Нита сидела в небольшом студенческом кафе и нервно облизывала пересохшие губы. Кофе так и остался нетронутым. Оставалось еще несколько минут до начала рабочего дня. Увесистая папка с докладом о прерафаэлитах
[12] для профессора Лейна лежала рядом на столе. Ните нравилась ее работа, по крайней мере она хоть как-то каждый день соприкасалась с искусством. А это ей было жизненно необходимо.
Дни тянулись скучной вереницей одних и тех же событий, лиц, людей… Вдохновение все никак не посещало, превратившеюся в царство хаоса, мастерскую Ниты Скайн. Девушка пыталась рисовать в любую свободную минуту, делала наброски в коридорах университета, по дороге на работу и вечерами, когда Джек оставался в лаборатории. Но ничего и близко похожего на то самое полотно не выходило из-под ее руки.
– Я – бездарность, все были правы… – Нита устало потерла виски перепачканными краской пальцами и еще раз взглянула на полотно перед собой. Что она пытается там отыскать? Обычная мазня… От напряжения голова нестерпимо болела и начинало казаться, что комната сжимается. Она сама превращается в маленькую букашку, которая вот-вот угодит в капкан и стены сомкнуться навечно. Ните как никогда был нужен рядом кто-то живой, из плоти и крови, а не видения холодных, бездыханных трупов по всем углам. Но Джека рядом не было. Практически никогда.
Разъяренный крик Ниты разорвал пространство мастерской. Сегодня был именно тот вечер, когда она была опять предоставлена сама себе. Джек предупредительно оставил сообщение, что остается работать. Она одним махом снесла полотно с мольберта и запустила его в стену. Девушке было невыносимо смотреть на свою беспомощность. На свое одиночество. Терзаться сомнениями убивала ли она или нет? Она словно танцевала по реке своих снов, покрытой тонким льдом страхов и сожалений.
