Семена попали на благодатную почву. У графини было три дочери, одна из которых ехала сейчас с мамой и сидела неподалеку, у костра, со сверстницами.
Миранда просто не подходила им по возрасту. Это сорок и сорок пять лет, разницы почти нет, а десять и пятнадцать – очень серьезно. Совсем разные поколения, вкусы, мысли, чувства…
– Да. В наше нелегкое время у девушки должен быть защитник.
Лиля улыбнулась.
– Или защитница. У меня – Нанук, у Миранды – Ляля.
– Красивые имена.
– Да. Нам их привезли щенками, мы сами их растили, никому не доверяли…
– Это, наверное, сложно?
– Что вы! – Лиля искренне удивилась. – Это же вирманские собаки! Джерисон нанял вирман, чтобы те помогли и все разъяснили. И все получилось в лучшем виде.
Джерисону вторично не повезло с морковкой, и граф переключился на мясо. Увяз в нем зубами и подумал, что подметка – нежнее. И даже лошадям повезло больше.
Уж лучше вареный овес жевать. Да, все познается в сравнении.
– А какой у вас конь, Лилиан, – подключился граф Элонт. – Потрясающий! Аварец, верно?
– Да. Лидарха выписали для меня из Ханганата.
– Хм-м… а кобыл к нему уже водили?
Лилиан покосилась на Джерисона, граф кое-как выдрал клыки из мяса, и принялся согласовывать важный вопрос улучшения конских статей. Граф Элонт оказался завзятым лошадником, и мужчины быстро нашли общие темы для разговора. Подключился и граф Ройвель.
Дамы, оставшись без присмотра мужчин, опять атаковали Лилиан.
– Все же, Лилиан, мне кажется, что ездить в седле по-мужски – неправильно.
Ага, то ли дело навернуться с женского седла, – фыркнула про себя Лилиан. – Вон, унесенных ветром вспомни? А скакала бы Бонни в мужском седле, и жива б осталась девчонка!
Конечно, вслух она этого не сказала.
– Дамское седло замечательное, но не приспособлено для длительных путешествий. К сожалению. А в карете и душно, и устаёшь, и мышцы размять хочется. А дочку вообще укачивает.
Дамы дружно закивали.
Видимо, проблема была близка и понятна. Но… поди, решись.
– У вас вообще очень оригинальные наряды, Лилиан, – переключилась на более безопасную тему Эрмина. Но Лилиан даже не сомневалась, что через пару-тройку дней они дозреют до примерок, а там и сами верхом поедут.
Терпеть можно, когда альтернативы нет. А когда знаешь, что может быть иначе, можно лучше и ничем поступаться не придется… надо только вежливо поговорить с приятной молодой дамой…
Процесс пошел.
Постепенно, по миллиметру, отношение так и будет сдвигаться в лучшую сторону. Но работать еще и работать…
Этой же ночью супруги, удрав из лагеря, беседовали под звездным небом.
Миранда, притянув к себе поближе Лялю, спала в палатке, а граф и графиня решили пройтись, полежать и побеседовать об астрономии.
Облачно?
Неважно, главное, дождя нет, и земля сухая.
– Лилиан, признавайся? – Джерисон уже успел немного изучить супругу. – Что ты затеяла?
– Исключительно восстановление твоей репутации в глазах света, – «покаялась» супруга.
– Разговорами о кухне? И одежде?
– А что такого?
– Крутите вы что-то, дорогая супруга?
– И что? Ваша репутация, господин граф, не пострадает от найма вирман и заказа аварца для супруги.
Это верно. Не пострадает.
А уж что потом будут говорить в свете…
Так связи и налаживаются. Потихоньку, полегоньку…
Даст Альдонай, все и утрясется?
Уэльстер, Кардин, королевский дворец.
– Мария, солнышко, посмотри, какое чудо!
Милия поманила к себе падчерицу, и та с радостью подбежала к мачехе.
Материал на платье действительно был чудом. Коралловый шелк, который безумно шел к темным локонам и карим глазам Марии, делал ее кожу прозрачной, а губы яркими. И девочка в нем была прелесть как хороша.
Милия приложила шелк и так и этак, посмотрела, как драпируются складки, и кивнула. Поцеловала падчерицу, и отпустила, погладив темные пряди.
– Так и сделаем.
– Вы так добры, ваше величество, – восхищенно пропела модистка.
– Давайте посмотрим еще вон тот бархат, – не ответила на комплимент ее величество.
Доброта…
А что такое – доброта?
Милия Шельтская никогда не была ни злой, ни доброй, она была благополучной. У нее была хорошая семья, любящий отец и заботливая мать, она была старшей из четырех детей, и привыкла заботиться о младших. Ей не было это в тягость, потому что мать всегда подчеркивала – Милия ее первенка, любимица и лучшая помощница.
И девочка старалась.
Потом отец набрал денег, а это не так легко, когда вы живете в глуши, и вывез дочку в столицу. Милия знала, что ей особенно не на что рассчитывать – не слишком большое приданое, отец всего лишь барон, да и она не так, чтобы красавица.
Каштановые волосы, конечно, хороши, и серые глаза тоже, но ведь есть и красивее! Вот в романах принцессы – те красавицы. Черные локоны, черные глаза. Или золотые локоны и голубые глаза. А она – обыденная.
Но и обычные девушки кому-то да нравятся, правда же? Милия обязана сделать неплохую партию, и помочь братьям и сестричке. И родителям тоже. Это же понятно!
Бунт?
Протест?
Бунтовать можно против общественного строя, но в родной семье, где тебя любят, и на тебя надеются? Ты можешь отстоять свою независимость, но стоит ли игра свеч?
Что на одной чаше весов? Брак по любви, которой ты еще не испытывала, страсти, как в романах, ссора с родными, плохая репутация для тебя и твоей семьи, и неизвестно еще, чем закончатся все эти страсти. Примерно половина романов, кстати, кончалась смертью героев, а это Милию вовсе не вдохновляло. Может, и красиво умереть рядом с телом возлюбленного, орошая его слезами, но… почему бы не попробовать прожить еще лет так восемьдесят? У Альдоная времени нет, возлюбленный может и дождаться.
А на другой чаше весов спокойная жизнь, с мужчиной, который может, и не идеален, но родители никогда не пожелают зла своему ребенку. Разве Милия разберется сразу, хорош ли человек? Конечно, нет. А вот мама с папой разберутся. Делом Милии будет полюбить своего супруга и помогать ему во всем. И помогать родным, и рожать детей, и вести дом, и видеть, как растут твои сыновья и дочери, и сделать их счастливыми… мало?
Знаете, господа, не надо быть неблагодарными свиньями!
Перечисленное – это очень много. Просто не все понимают таких простых истин. Счастлив не нахапавший миллионы, а тот, кому достаточно и пяти золотых.
