И первую чашу пьют по-особенному.
Отпивают ровно три глотка, а остальное выплескивают в огонь.
Богам.
Плохой приметой считается, если костер потухнет. Значит, веселье богам не угодно, Олайв против. Либо повод не тот, либо время не то – расходитесь, люди.
Вирмане пируют, танцуют, успехом пользуются скальды, которые пересаживаются от стола к столу, веселя то музыкой, то сказкой, а если какая парочка и исчезнет от строгих родителей – всякое бывает в жизни. На Вирме плодовитая девушка – в радость. Значит, и в браке детей принесет. Не пустоцвет достанется.
Ричарду и Анжелине отвели место за первым столом. С главами кланов.
Фрейлины сидели за вторым столом, с сыновьями и дочерями глав кланов, фактически, с такими же благородными, как и они сами. Хотя вирман эти церемонии не сильно волнуют.
И в клане Хардринг может родиться дурак, и в клане Гардрен – такой гений, как Бран. Важно не происхождение, а ум, удачливость и сила.
Но ради гостей…
В остальном, от обычая вирмане отступать не стали.
Вино разлили по кубкам и Олав поднялся со скамьи.
– Богам – вера и честь, людям – честь и слава! Олайв, правь и радуйся!
Вирмане вставали один за другим. Гул голосов наполнил вечер.
Только бога каждый называл своего.
Ричард переглянулся с Анжелиной – и молодые люди тоже встали, заработав несколько удивленных взглядов.
– Богам – вера и честь, людям – честь и слава. Альдонай, правь и радуйся!
Вирмане не успели ничего сказать, потому что тут же зазвенел голос Анжелины.
– Богам – вера и честь, людям – честь и слава. Флейна, правь и радуйся!
Ритуал им рассказали еще на корабле. И обговорили брат с сестрой все еще на корабле. Ричард показывал, что уважает гостей, но молится своим богам.
Анжелина – просто, что уважает землю, на которую прибыла. И вирмане это поняли. Взгляды потеплели, на обветренных, просоленных всеми морскими ветрами лицах появились улыбки.
Выпить три глотка, выплеснуть вино в костер.
Пастера здесь нет, и альдон Роман сюда не доберется. А если ты пришел в чужой дом – уважай его хозяев. И никак иначе.
Анжелина не мешала брату разговаривать.
Мило улыбалась, отпивала крохотными глоточками вино скорее, просто смачивала губы в кубке, чтобы не опьянеть, время от времени откусывала кусочек рыбы.
Рыба здесь была во всех видах.
Жареная, вареная, печеная, такая, какую в Ативерне и на королевском-то столе не всегда видели.
– Попробуете осьминога, ваше высочество?
Бран заинтересовался принцессой, и не собирался оставлять для себя неразгаданных загадок.
– Благодарю вас, хозяин Гардрена.
Анжелина честно положила в рот кусочек щупальца.
Ну… своеобразно. Вкусно, но на любителя.
– Не понравилось? А если крабы, ваше высочество?
Бран ухаживал за принцессой, словно герцог на приеме. И Анжелина благодарно улыбнулась, принимая знакомую игру. Принцесс этому учат с малолетства.
– Благодарю вас. Я смотрю, на Вирме любят рыбу.
– Вирма – не самый богатый остров, ваше высочество. И нам нужен союз с кем-то сильным. Рыба – это неплохо, но ее косяки непостоянны. Сегодня улов богат, и люди радуются, завтра он беден и дети плачут от голода.
– Ативерна славится своими полями. Бывают рыбные года, но неурожайные, бывает и наоборот. Забота короля – сделать так, чтобы дети в его стране не умирали от голода – в любой год. Даже самый неудачный.
– Мы знаем это, ваше высочество. И рады протянутой руке мира.
– Она могла быть протянута и раньше, ваша светлость.
– Но не могла быть принята, – развел руками Бран. – Вы слышали наш девиз, ваше высочество. В этом вся Вирма.
– Я узнала вирман только в этом году, когда стала общаться с Лейфом, с Ингрид, Гэлом, Торвом… да со многими. Это люди чести.
Бран кивнул.
– У нас нет ничего, кроме нашего слова. И мы стараемся не обесценить его. Каждый вирманин знает – умири, но слово сдержи. Не будут тебе верить, не будет найма, и твои дети останутся голодными. А еще клятвопреступники попадают на зуб к вечно голодному змею Иршасу.
– В этом наше главное отличие, – Анжелина рассеянно попробовала кальмара. Нет, не нравится, какой-то он не такой. – Альдонай любит нас и видит наши слабости. А ваши боги требуют от вас быть сильными.
– Может быть, оба подхода в чем-то хороши? – лукаво прищурился Бран.
Он тоже думал над этими вопросами, жаль, случай побеседовать с кем-то предоставлялся не так часто. Поди, найди умного собеседника, который не использует все это против тебя?
– Или в чем-то плохи? Когда ребенок маленький, мы любим его – любого. Слабого ли, сильного. Но когда он подрастает, его надо воспитывать. Чтобы он был сильным, чтобы смог выжить, если с родителями что-то случится. С Альдонаем можно долго оставаться ребенком, а с вашими богами надо сразу же взрослеть.
– Не ожидал таких рассуждений от вас, ваше высочество.
– Потому что я принцесса, потому что девушка или потому что возраст такой? – улыбнулась Анжелина.
– Потому что вы верите в Альдоная, – выбрал четвертый вариант Бран.
– И что с того, хозяин Гардрена? Я не должна об этом думать?
– Одобряют ли это ваши жрецы, ваше высочество?
– Мы всю жизнь идем к Альдонаю. Вера – мост, жрец – поручень на мосту, а Альдонай стоит в конце пути. Почему меня должно волновать мнение поручня, а не Альдоная?
Анжелина действительно не задумывалась об этом. Раньше.
До встречи с Лилиан Иртон, с Мирандой Иртон… цепляет, когда соплюшка на столько лет младше – и умнее тебя! И заставляет расти.
Кто сказал, что зависть не стимулирующее чувство? Тут вопрос в самом человеке. Пакостных зависть и подвигнет на пакости. А вот умных и сильных – на соревнование. Догнать, перегнать, стать лучше, и добиться этого своим умом и трудом.
Анжелина не формулировала эти мысли именно так, но – училась.
У той же Лилиан Иртон.
Разговаривала, слушала, и понимала, что очень многого не знает. Не умеет, не видит… а ведь она – принцесса. И от ее ума и внимательности, от логического мышления и знаний может зависеть и ее жизнь!
Может…
Говорят, если человек начал думать, остановить этот процесс уже не получится. Только убить.
И Анжелина, и Джолиэтт думать начали. К немалому ужасу придворных дам и восторгу любящего отца. Эдоарду как раз все нравилось. Это ведь его дочери, странно, если бы они оказались дурами.
