– Вы… мне кажется, что вы ему тоже небезразличны, – почти шепотом произнесла Тира. – Миледи…
– Лучше бы ты была неправа, – вздохнула принцесса. – Кто сказал, что любовь это подарок? Это проклятие… Тира, давай просто выпьем еще взвара?
Вирманка молча кивнула.
Сидят рядом две девушки.
Одна – принцесса, вторая воительница, сидят и грустят. И сделать-то у них ничего не получится – против волны не выгребешь. И остается лишь молчаливо поддержать подругу по самому страшному девичьему несчастью. Или все же счастью? Где уж девушкам ответить на этот вопрос, если за всю историю человечества никто не сподобился.
Больное это дело – любовь.
Ативерна, Лим.
Как ни странно, свободные паромы нашлись. Не с утра, но к обеду следующего дня посольство могли переправить через реку.
Не все были довольны, но Джерисон махнул рукой.
Переправляемся, а уж там, на месте, в Уэльстере, разберемся.
Еще по городу походить? По ярмарке?
Знаете, господа и дамы, перебьетесь. Обратно поедем, будет еще пара дней на ваши развлечения, когда опять переправляться будем, а сейчас есть возможность поторопиться – давайте поторопимся. Зимой обратно ехать неохота, да и холодно.
Лиля была согласна.
Насчет спиртовки из металла она уже поговорила с мастером Шмульцем, тот купил заготовки у знакомого (а где вы видели эввира без знакомых?), и собирался поработать в дороге. Хоть и неудобно, а потихоньку…
Лиля решила задуматься еще и о керосинке.
В принципе, устройство она знала, но вот сделать? И стоит ли?
В покинутом ей мире экология была одной из самых животрепещущих проблем. Планету, простите, где жрали живьем, где гадили так, что лучше б жрали. Сейчас подкинешь идейку с перегонкой нефти, и пойдет – мазут, керосин, бензин, а там и еще куда умельцы приспособят. А от углеводородов и до органической химии рукой подать.
Полиэтилена его изобретателям во все места. И поглубже, поглубже!
А то нагадить, где живешь, всякий горазд. А убирать кому? Детям?
Или мы по-простому, одну планету загадим, на другую улетим? То-то нам там рады будут – по уши!
Ворчала она ровно до той минуты, пока не увидела паромную переправу. Потом даже и сил не осталось, один мат-перемат. Вспомнить отца, да пройтись слегонца.
Она понимала, что идеала не бывает. Но плот, под которым, судя по виду, привязана прорва пустых бочек? Ах, да. Через реку натянуты канаты, и паромщики перебирают по ним руками. Чтобы течением не сносило.
Для коней оградка чисто символическая, типа загон из двух жердинок и трех хворостинок, это явно для очень флегматичной лошади. До которой факт переправы дойдет как до утки – на третьи сутки.
Ну, знаете ли…
Лиля плюнула на этикет и вцепилась в мужа.
– На этом будут переправлять нас всех?
Джерисон покачал головой.
– Конечно нет, Лилиан. Только телеги и коней. А мы переправимся на лодках.
Лиля посмотрела так, что Джерисон поежился. Кажется, что-то недоучли?
– Я Лидарха на этом одного не оставлю.
Джес понял, что еще пара слов – и разразится скандал. Вот уж не к месту… но конь ведь! А конь – это больше, чем друг, это часть тебя.
Важная часть.
– Как ты считаешь, мне он доверится? Я смогу справиться – или нужна обязательно ты?
Лиля подумала пару минут.
– Не знаю. Не могу сказать, наверное, лучше мне быть рядом с ним. Тебя он хорошо знает, но я ему ближе и роднее.
Тут не поспоришь. Аварцы – потрясающе умные.
– Я одна не поплыву в лодке! – топнула ногой Мири.
– А с Мартой? – провокационно спросила графиня. – Чтобы та не боялась?
Увы, раньше провести малявку было намного проще. А сейчас…
– Она и так не боится. Я плыву с тобой – или с папой?
Любящие родители переглянулись, жалея, что нельзя надрать чадушку уши, и хором ответили.
– С обоими.
Как ни странно, возражений или возмущений поступок Лилиан не вызвал. Ни малейших нареканий.
Мужчины даже поглядывали с одобрением, понятно же – аварец! Это все равно, что купить «Инфинити» последней модели – и доверить другому. Кто ж на такое пойдет!
Женщины сначала покосились, но потом граф Ройель шепнул что-то на ухо своей супруге, та передала Присцилле, и дамы понимающе закивали головами.
Аварец же…
Лидарх к парому отнесся с понятным недоверием. Хозяйка его чувствовала себя примерно так же. Больше всего ей хотелось оторвать доску от парома, и пройтись по хребту перевозчикам. Сначала вдоль, потом поперек… нельзя!
Терпи, Лиля.
Хоть мыли б его почаще, а то под ногами где не скользит, там воняет!
Конь медленно шел, прядал ушами, косился, всхрапывал…
– Пойдем, мое солнышко, пойдем, мое сокровище, пойдем, мое чудовище, – выпевала Лиля, подсовывая к любимой лошадиной морде небольшие кусочки хлеба.
Хлеб Лидарх любил, особенно ржаной и круто посоленный, вот и шел. Хоть совершенно не доверял этой отвратительной подстилке под ногами. Или подставке?
Качается, пахнет странно, шум непривычный… еще и вода кругом.
Нет, коню это точно не нравилось.
Лиля поглаживала коня по холке, крепко держала уздечку, чтобы случись что – повиснуть всей тушкой, и молилась. Пусть обойдется!
Джерисон своего коня пока не заводил. Взял на руки Миранду, и решил, что переправится лишний раз.
Паромщики ухватились руками за канаты, паром достаточно легко заскользил по воде. Потом замедлился.
– Что это? – тихо спросила Лиля у стоящего рядом Джерисона.
– Водовороты.
– Они здесь есть?
Джерисон молча кивнул. И не стал добавлять, что паром сильно потому и не нагружают. Чтобы на водоворотах не перевернулся.
– А почему паром не пустят в стороне от водоворотов?
– Лимайера – речка коварная, – взялся рассказывать Джерисон, чувствуя, как на его руках прижухла, прижалась покрепче к любимому отцу Миранда. – Дно песчаное, течение, топляки наносит… вот и не угадаешь, где в следующий раз встрянешь.
Лиля поежилась.
И ведь как чувствовала.
Не обошлось.
Где бы записать – если тебе что-то не нравится, это не каприз. Это твоя мудрая пятая точка пророчествует, чуя беду неминучую.
Почему так невнятно?
Так ведь не мозг же, а попа! Как может, так и пророчит!
