Лиля поручила Миранду заботам супруга. Раз хвастается – значит, может и о ребенке позаботиться. А сама решила проблему радикальным способом. Хлопнула бокал горячего вина с пряностями, и заползла под теплое одеяло. Противная дрожь хоть и улеглась, но кусочек холода в груди остался. Как-то не привыкла она, чтобы на ее глазах – убивали.
Она медик, она видела раны, болезни, травмы… но при ней ни разу никого не убивали. Тем более так хладнокровно. Кажется, для Джерисона в этом не было ничего странного, страшного, удивительного… так хозяйка в деревне хладнокровно режет гусей на продажу.
Жуть…
Для Джерисона и правда не было ничего такого странного.
Ну, убил он нескольких подонков. И что? Уэльстер чище будет!
Потянуло на любовь после сражения? Так кровь-то кипит, задор играет… Тоже все в порядке вещей.
А что Лилиан было страшно – она все равно никому не призналась. И заработала уважительный взгляд супруга.
В палатке она выпила лично Томом сделанный глинтвейн, завернулась в толстое шерстяное одеяло, и провалилась в сон.
Среди ночи ее сиятельство закономерно проснулась. Глинтвейн искал выход наружу, и требовал расставания с хозяйкой. Лиля поежилась, но натянула первое попавшееся платье, завернулась в плащ и полезла наружу.
Ночь. Холод.
И глинтвейн… с-собака страшная. Лиля решительно затопала в сторону от костров, провожаемая понимающими взглядами часовых. Благородные господа могли и у дерева пристроиться, а дамы – нет. Нельзя. Неэтично…
Либо горшок, либо кустики.
Лиля предпочитала дойти до кустов, а не нюхать миазмы. И Миранду она лично провожала.
В этот раз за ней серой тенью скользнул Нанук. Тихо-тихо, незаметно, от костра. Так, что его даже и не заметили. И еще одна тень исчезла в темноте.
Лиля как раз направлялась обратно, когда на ее пути выросла серая тень.
– Моя госпожа…
Лиля скрипнула зубами.
Нет, ну это ж надо? Идиот… как его там звали? А, Энтони!
– Что вам нужно?
Тень подошла ближе, едва не прижалась вплотную, Лиля отступила, но за спиной было дерево…
– Моя госпожа, я чуть с ума не сошел сегодня! Я мог вас потерять! Вы рисковали своей жизнью…
Лиля скрипнула зубами.
Подобрать, что ли, ветку потяжелее для вразумления? Или по-простому пнуть?
– Вы, любезнейший, звезду с неба достали? Нет? Тогда приходите, как достанете.
Энтони сделал шаг вперед, притискивая женщину к стволу дерева.
– Вы – моя звезда.
– И как же вы меня достали! – выдохнула Лиля со всей возможной искренностью.
Энтони опешил, но пока он думал, что делать дальше, Нанук решил все сам.
– Гррр, – вежливо сказали в темноте.
И сзади, аккурат на промежности, на штанах Энтони сомкнулись чудовищные клыки. А чего кусать какие-то невкусные ноги? Тут мягче, костей нет, и вообще – почти деликатес.
Энтони замер.
Лиля прищурилась, пригляделась и хмыкнула.
– Ну что, сударь? Устроить вам ночь любви? Одно движение челюстей, и вы приобретете успех в Ханганате. А как петь будете! Такого фальцета не слыхивал мир…
Энтони заскрипел зубами.
– Издеваешься…?
– Что вы, любезнейший, проясняю обстановку. Давайте договоримся так. Вы ко мне больше не подходите. Не видите меня в упор. Не мешаетесь под ногами. И остаетесь мужчиной.
– Гррр, – вежливо подтвердил Нанук.
– Или я отдам приказ собачке. И при первом же вашем неловком движении он получит на завтрак яичницу с сосиской. Ага?
Энтони скрипнул зубами повторно.
– Прикажи собаке меня отпустить.
– А надо ли?
Энтони зарычал не хуже Нанука.
Лиля вздохнула.
– Ладно, постоим, пока вы остынете и успокоитесь. Еще раз повторяю – я люблю своего мужа, и защищать свою честь буду всеми доступными мне методами. Вы мне не нужны, неинтересны и вообще – век бы вас не видеть. Нет? Неясно?
Энтони постепенно остывал.
Сложно злиться, когда тебя держат за… да, за то самое – и в прямом смысле этого слова. И даже не издеваются, а спокойным будничным голосом пытаются объяснить, что оторвут тебе все. Начисто.
Баба!!!
– Нанук, фу. Иди сюда, собачка.
Страшные челюсти разжались. Собака медленно обошла Энтони и подошла к графине. Лиля потрепала пса по холке.
– Умничка моя. Какое же ты чудо, золотой мой!
И тут лэйра Энтони Сиврала пробрала злость. Спусковым крючком, как ни печально, послужили слова Лилиан. «Золотой мой» – называла его последняя любовница, а потом цинично бросила и вышла замуж за купца побогаче. И снова…
Эта стерва!
Его – не оценили!!!
Энтони выхватил кинжал. Меча с собой не было, ну да ладно! Один меткий удар – и собака нейтрализована. А потом можно и с девкой поговорить.
Зря он это сделал. Ой как зря.
Вирманские сторожевые выучены защищаться от людей с оружием. Один прыжок – и челюсти ломают кости на поднявшей оружие руке. Да, и с места это собаки отлично прыгают, и проворством не обделены. Не надо обманываться их роскошным мехом, зубы там вовсе не плюшевые.
Энтони даже не сразу сообразил, что под зубами хрустнула кость. На адреналине, он развернулся, пытаясь стряхнуть пса, и ему это удалось. Нанук отлетел в сторону, а Энтони сделал шаг к оказавшейся прямо перед глазами Лилиан Иртон.
Зря.
Нанук уже успел примериться к «покусанию». Страшная пасть распахнулась – и сомкнулась… да-да, именно пониже спины.
Тут-то Энтони и завопил на весь лес.
Лиля схватила собаку за загривок.
– Фу! Брось!!! Плюнь каку!!!
Последнее вырвалось чисто автоматически. Но Нанук плюнул, и Лиля дернула его назад.
На стоянку они вернулись кружным путем. Энтони орал не переставая. Пусть теперь объясняет, кто там его в ночи покусал. А Лиля промолчит.
Ее сиятельство прошла в свою палатку, улеглась сама, уложила Нанука, уткнулась в плечо мужа…
– Что там такое? – сонно спросил Джерисон.
– Кажется, кого-то гадюка покусала, – отозвалась Лиля.
И попробовала заснуть.
Как ни странно – получилось.
Наутро все узнали, что лэйр Энтони ночью пострадал. Пошел в лес и наткнулся на волка. Или на лису. Или…
Неясно, на кого он там сел под кустиком, но куснул его этот кто-то на совесть.
