Снедаемая ревностью к этой и любой другой женщине, печатаю: Я: “Тогда таскай ее двумя”
Мой Ромео: “Было бы отлично”
Я: “Ну, пока?”
Мой Ромео: “Люба”
Я: “М?”
Впившись глазами в экран, жду.
Жду, пока он не спешит печатать то, что хотел сказать. А может, он уже передумал?
Мой Ромео: “Заеду за тобой завтра в шесть вечера”
Глава 29. Романов
— М-да, — констатирует Рус, листая страницы меню ресторана “Голубь”. —
А пожрать здесь можно чего-нибудь?
Самого меня по неясным причинам первым делом понесло в раздел десертов, поэтому, когда перехожу к основному меню, понимаю, что вопрос резонный.
— Авторское меню, — изучаю творческий ассортимент, ориентируясь на вес порций, потому что у меня такая же проблема, как и у Руслана.
— А, — тянет Чернышов. — Предупреждать надо. Я бы тогда дома поел.
Морские гребешки, твою мать.
— Пф-ф-ф… — начинаю листать сначала, балансируя между сибасом и стейком форели, потому что в отличии от нашего мэра, у меня дома ни фига “пожрать” нет.
— Ты на юбилей губера пойдешь?
— Пойду…
— Я в командировке буду. Пригласительный есть?
— Не-а…
— Тебе один?
Глубоко задумавшись, взвешиваю ситуацию.
Еще две недели назад я бы без раздумий предложил Марго составить мне компанию, потому что ходить на подобные мероприятия одному не самый комфортный вариант. И даже несмотря на то, что она вряд ли согласилась бы присесть со мной на одном поле после того, как я продинамил ее в новогоднюю ночь, я бы мог обратиться к ней с таким предложением.
Моя проблема заключается в другом.
В том, что ее рука на моей ширинке меня больше не интересует. У меня в штанах уже два дня шарит другая рука. И я пустил ее туда прекрасно понимая последствия. Они таковы, что я не могу взять с собой Любу на юбилей губера. Я, твою мать, даже в ресторан ее с собой взять не могу.
Блукаю глазами по залу, владельцем которого является друг моего детства.
Две недели после открытия, поэтому зал битком.
Я в этом городе родился, вырос и функционировал слишком долго, чтобы в набитом битком зале нового ресторана не встретить знакомых лиц. То же самое касается и Руса. Я даже мог бы сказать, что нас с ним в этом городе каждая собака знает, и появиться здесь или в любом другом соизмеримом месте с Любой — это значит напылить так, что я вовек не отмоюсь.
Если бы Чернышев узнал чем и с кем я занимаюсь, он бы решил, что у меня гребаное клиническое недержание. И я бы не смог ни хрена ему возразить, потому что сам ни хрена не понимаю, но о том, чтобы всерьез пустить девятнадцатилетнюю студентку в свою жизнь и речи быть не может.
Я должен донести до нее это, прежде чем ввяжусь в очередную игру, после которой она окажется подо мной голая в реальности.
— В общем определишься, свяжись с Раисой, — ныряет Руслан в свой телефон.
— Оке’й, — бормочу себе под нос, посмотрев на часы.
Половина пятого вечера, и у меня висит непрочитанное сообщение, которое я не заметил.
— Как у Оли дела? — интересуется Чернышев.
— Нормально…
“Это Люба. Это мой новый номер” , — читаю на экране.
— Сын сказал, ее какой-то мужик с работы подвозит.
— Не в курсе…
“А старый чем не угодил?” , — пишу я.
“Мировой разум приказал сменить”, — отвечает она. — “У того цифры
были не в гармонии”
Мировой разум значит.
Почесав бороду, улыбаюсь.
“Теперь все в гармонии?”, — судя по последним цифрам ее нового номера, гармонией там и не пахнет. Четыре нечетных цифры, которые ни в сумме ни по отдельности не кратны друг другу.
“Другой был еще хуже”, — пишет Люба.
“Понятно”, — поднимаю глаза, продолжая ухмыляться.
На лице Чернышева выражение тупейшего снисходительного удивления.
Осознаю себя последним придурком, который в отрыве от реальности лыбится собственному телефону.
Свою личную жизнь мы с Русом обсуждаем крайне редко, хотя вряд ли я смог бы обсудить ее даже в самой легкой форме с кем-то, кроме него. Тем не менее, твою мать, у меня появился секрет, как у какого-то пубертатника или ходока по чужим женам.
— Кхм… повтори? — ставлю на стол локти, пропустив все, что было им сказано минуту назад.
— Давай у Вагена поедим, — усмехается, бросая на стол меню. — Я сегодня к молекулярной кухне не расположен.
— Момент… — торможу, возвращаясь в телефон.
На экране геолокация и приписка: “Я буду здесь”
Через полтора часа я должен был забрать ее из дома, но каким лешим ее занесло в этот отбитый район?
“Ближе салона связи не нашлось?”, — спрашиваю, примерно представляя, что случается, когда ее носит по городу.
“Ага”, — читаю я.
Провалившись в адрес, узнаю, что это какое-то кафе на отшибе города, что впрочем не так далеко от ее квартиры, и я на секунду забыл о том, что ее квартира — это тоже солидный отшиб, хотя популярный и активно строящийся.
Зараза…
Обведя языком зубы, снова поднимаю глаза на Руслана. Выражение моего лица без слов дает понять, что у меня резко изменились планы. Кажется, сегодня на ужин меня ждет офигенный десерт, и я собираюсь забрать его из кондитерской прямо сейчас. Давиться форелью вдруг становится неохото.
— Ясно, — качает друг головой, вставая. — Отдыхай, — протягивает мне руку, которую я пожимаю, сгребая со стола ключи и телефон.
Пожав еще пару рук по дороге к гардеробу, забираю свое пальто и выхожу в метель, которая уже неделю никак не уймется. Разметав щеткой легкий снег с капота и стекол, сажусь в машину и прокладываю маршрут на навигаторе телефона, синхронизируя его с навигатором машины.
“Буду через тридцать минут”, — пишу, пропуская петляющий по проспекту грейдер и выводя машину на дорогу.
Глава 30. Романов
Можно врать себе самому, но нетерпение, с которым гоню машину по городу, никуда не запихнуть.
Я в нетерпении.
Тихо смеюсь самому себе, ероша волосы и меняя полосы, как мажор без мозгов на папином Лексусе. Давлю на газ, и теперь Любовь Стрельцова вряд ли смогла бы обвинить меня в “пенсионерской” езде. Пропустив пешехода, сворачиваю в узкий проезд между многоэтажками, осматривая забитые вывесками фасады первых этажей.
