Это током ударяет по нервам и придает каких-то бешеных сил.
— Уберите руки, Александр Андреевич, — прошу дрожащим голосом, выворачиваясь.
— Успокойся… — бормочет хрипло. — Нет у меня никого. Только ты.
— Отпусти, Саш! — взвизгиваю, ударяя его кулаками по непробиваемой каменной груди. — Больно… — шепчу, пряча от него лицо.
Хватка на моей талии мгновенно слабеет, но я все еще в плену его рук и его тела. Я в плену его запаха, который кажется родным. Я не могу согласиться на меньшее. Не могу!
— Отпусти, — слышу угрожающий голос Глеба за его спиной.
— Скажи ему, пусть исчезнет… — шепчет Романов, прижимаясь губами к моему виску. — Иначе я за себя не ручаюсь.
— Глеб… — лепечу в панике, прекрасно зная, что бывает, когда эти двое ссорятся. — Не надо… я… я сама…
Его сопение наполняет комнату, но еще упрямее то сопение, которое обжигает мой висок. Перестав дышать, молю своего брата выполнить мою просьбу. Если они подерутся опять, я просто умру…
Чертыхнувшись, он выскакивает за дверь и с грохотом прикрывает ее за собой, оставляя нас одних.
— Умница… — поощряет Романов, щекоча губами мою скулу.
Глава 54. Люба
Упираюсь ладонями в его грудь и толкаю, упрямо глядя на его кадык. После секундных раздумий стальная рука все же освобождает мою талию.
Пячусь, оставляя между нами два метра, и эти шаги даются с трудом, будто меня тянет обратно невидимая сила. Натянув на ледяные пальцы свитер, складываю руки под грудью. Расставив ноги, Саша кладет свои на бедра, глядя на меня из-под своих густых прямых бровей.
— Как ты меня нашел?
— Фокус, — отвечает, снова осматривая меня с головы до ног.
Мои ноги в плотных бордовых колготках вызывают тик в уголке его полных губ. Подняв глаза к моему лицу, гипнотизирует меня ими, прежде чем сказать:
— Поехали со мной.
Мое сердце кричит “да”, с ним куда угодно. Но я слишком хорошо помню, что чувствовала тогда. Три дня назад. Пустоту и одиночество! Поэтому не могу довериться ему вот так, с разбега и без оглядки.
— Куда? — смотрю на него, сквозь песок в глазах.
— Ко мне.
— У тебя… слишком людно, знаешь, я… — сглотнув, смотрю в белую безликую стену. — Я лучше останусь здесь…
— Не останешься, — прерывает. — Если хочешь, чтобы я повесил на дверь своего дома табличку “не беспокоить”, то я ее повешу.
— Ты не понимаешь… — трясу головой. — Я… не могу. То есть, совсем.
Никогда… — пытаюсь объяснить, но мои слова больше похожи на бессвязную бурду. — Твоя сестра… она в курсе? — смотрю на него с надеждой, что это не так.
Ведь такое возможно?!
Сделав глубокий вдох, отвечает:
— Не знаю. Это не имеет значения.
— Оххх… — прячу лицо в ладони, припадая плечом к стене. — Еще как имеет!
— Не имеет! — настаивает, начиная расхаживать туда-сюда и запуская в волосы руки.
— Я не собираюсь портить тебе жизнь! — срывается с моих губ. — Я заберу документы. Куда-нибудь переведусь… может в другой город… или еще куда-нибудь…
Он оказывается рядом так быстро, что не успеваю моргнуть. Схватив меня за плечи, рычит:
— Посмотри на меня.
Вскинув на него глаза, пытаюсь сдержать дрожащую губу. Его глаза горят зеленым огнем, потемневшие и угрожающие.
— По-твоему, я за этим приехал? — встряхивает меня.
— Не знаю! Ты… — набравшись смелости, бросаю ему в лицо. — Ты стесняешься меня. Да?
— Я не стесняюсь тебя, — говорит хрипловато, запуская пальцы в свои волосы. — Выброси это из головы, — давит на меня своим взглядом. — Раз и навсегда. Выброси прямо сейчас, — снова встряхивает меня.
Ожесточение, с которым он вколачивает в меня эти слова, приводит в растерянность. Приоткрыв рот, смотрю в его глаза, которые мечут молнии.
Будто послав все к черту, вдруг проговаривает:
— Я тебя люблю, Люба.
Его слова окрыляют и пугают меня одновременно. Что делать женщине с любовью мужчины?! Вдруг понимаю, что не знаю этого… не умею.
Ответные слова рвутся из меня потоком, но вместо них мой рот произносит:
— Она висла на тебе… как на вешалке…
— К черту “ее”, — лает, толкая меня к стене. — Я люблю тебя, русский язык понимаешь, а?
— К черту? — взрываюсь, топая ногой.
Пригнувшись, ныряю под его руку и отскакиваю в сторону, выкрикивая:
— Вот так просто? Я видела… я…
Выбросив руку, пытается схватить меня за запястье, но ловит пальцами только воздух. В пустой комнате мне некуда бежать, поэтому, замерев в центре, в сердцах бросаю:
— Вы хорошо провели время?
— Дерьмово, — бросает раздраженно, отталкиваясь кулаком от стены.
Мысль о том, что она тоже читала нашу переписку, отдается горечью в горле и прокатывается волной слабости по телу. Мое будущее вдруг становится для меня пугающей неизвестностью, от чего возвращается эта липкая паника….
— У меня ничего с ней нет, повторяю еще раз. Это была… твою мать… — запрокинув голову, сжимает зубы.
Пытаюсь сглотнуть, но не выходит.
Вновь посмотрев на меня, он наконец-то мрачно поясняет:
— Это была деловая встреча.
— Деловая… — повторяю невнятно.
— Да, твою мать! — рявкает он. — Деловая. Моя женщина — это ты. Я пришел за тобой, если я тебе конечно нужен, — разводит руки в стороны, как бы говоря бери, не стесняйся.
— Саш… — прикладывая ладонь к своему вспотевшему лбу.
Его смурной взгляд останавливается на моем лице. Кулаки раздвигают полы большой спортивной куртки и упираются в талию. Он воинственный и взлохмаченный. Только сейчас замечаю, что под курткой у него синяя рубашка.
— Мне что-то не хорошо… — шепчу, качнувшись в сторону.
Глава 55. Люба
— Романов… — пытаясь вырвать у него свою ногу. — Что ты творишь?..
Упершись коленями в пол вокруг моих ног, натягивает на мою стопу ботинок, игнорируя расхаживающего за спиной Глеба и мои попытки себя остановить.
— Не хочу я в больницу! — упав спиной на стену, толкаю его плечи. — Ты меня слышишь?
Молча выпрямляется и дергает с крючка мою шубу, начиная сосредоточенно пихать в нее мою руку.
— Я не хочу! — поднимаю на него заплаканные глаза. — Понимаешь или нет?!
Оказаться сейчас в больнице, последнее чего бы мне хотелось в жизни!
