На pitture infamanti изображали преступников, которые были казнены, объявлены вне закона или изгнаны из города, либо тех, кому удалось сбежать от наказания и до кого правосудие по другим причинам не смогло дотянуться
[441]. В одних случаях позорное изображение запечатлевало в памяти горожан совершенное преступление и последовавшую за ними кару. В других – служило средством давления на преступника и его род, возвещало им (и всем остальным), что наказание неизбежно. Это было уже не напоминание о свершившемся правосудии, а инструмент правосудия, которому еще предстоит свершиться.
У этого жанра была своя грамматика бесчестья – набор визуальных приемов, которые были призваны разрушить доброе имя изображенного. К примеру, виновных, уподобляя Иуде Искариоту, часто представляли с висящим на шее кошелем – символом алчности, подкупа и финансовой недобросовестности; рисовали их повешенными за ноги – это была самая унизительная казнь (см. ниже) и т. д. Позорный образ обычно включал подпись с именем преступника и рассказом о том, что именно он сотворил.
На некоторых из pitture infamanti предателей, узурпаторов или недобросовестных должников представляли в компании с демонами или в глубине преисподней. В 1377 г. кондотьер Родольфо да Варано, сеньор Камерино, который во время Войны Восьми Святых служил Флоренции, перешел на сторону ее врага – папы Григория XI – и стал главнокомандующим его армиями. Чтобы отомстить за то, что он предал «Святую Матерь Церковь, народ и общину Флоренции, а также ее союзников», власти города отдали распоряжение написать его «позорный портрет» на стене Палаццо дель Подеста. Родольфо был изображен висящим на виселице за левую ногу. По обе стороны от него поместили демонических животных: сирену и василиска. Ему на голову надели позорную «митру». Его пальцы были сложены в фигу (e fa la fica), которую он показывал Церкви и Флорентийской коммуне. А его горло сжимал бес
[442]. Можно предположить, что предателя в буквальном смысле хотели заклеймить за то, что он преизменил Флоренции по наущению Сатаны, и прямиком отправляли в адское пекло, которое он заслужил. Однако вероятнее, что здесь, как и на других похожих изображениях, фигура демона просто усиливала обличительное послание и зримо напоминала о том, что повешенный – страшный грешник.
Родственный жанр бесчестящих изображений в XV–XVI вв. существовал и в германских землях. Их принято называть Schandbilder («позорные образы»). Если в Италии pitture infamanti писали на стенах общественных зданий по заказу властей, на севере это дело было сугубо частным
[443]. Так, кредитор, который не мог выбить долг из недобросовестного должника, или рыцарь, который не получил от сеньора плату за службу, вешал на дом оппонента и/или по всему городу (на церковных вратах, у входа в ратушу, на рыночной площади…) листок бумаги или пергамена, на котором его оппонент был выставлен в самом неприглядном виде. По крайней мере с середины XIV в. для этих целей применяли листовки с изобличительным текстом (Scheltbriefe). Позже рядом с ним стали делать рисунки. Первое упоминание о «позорном письме», которое было сопровождено картинкой, датируется 1403 г. А самый старый из дошедших до нас примеров Schandbilder был создан в 1420 или 1421 г. Речь идет об изображении, заказанном Иоганном III, графом Нассау, чтобы изобличить герцога Иоганна Баварского
[444].
С помощью Schandbilder пострадавший стремился опозорить своего обидчика, сообщал всем, что тот не достоин доверия, и пытался принудить его отдать долг или компенсировать другой нанесенный ущерб. При заключении сделок или оформлении ссуды право на подобные меры в случае нарушения обязательств даже порой оговаривалось в специальном пункте договора (Scheltklausel). И такое давление, насколько мы можем судить, нередко оказывалось эффективным. Ведь позорные письма и изображения подрывали доверие к изобличенному, показывали, что его слову нельзя доверять, вредили ему в делах и подрывали его социальный капитал
[445].
Как и на итальянских pitture infamanti, на немецких Schandbilder применялось множество визуальных приемов, призванных уязвить и обесчестить изображенного. Провинившегося представляли казненным: четвертованным на колесе или повешенным – часто за ногу, вниз головой (I.4.14). Такая смерть была не только очень мучительной, но и особо позорной. Вместе с «казненным» – чтобы усилить удар по чести – часто переворачивали и его герб
[446]. Виновного изображали сидящим задом наперед на осле или свинье. Порой вдобавок он прикладывал свою печать – олицетворение его личности, данного им слова и деловой репутации – к смердящему заду животного. На «позорном образе», который в 1468 г. граф Эрвин фон Глейхен заказал, чтобы атаковать рыцаря Вернера фон Ханштайна, была сделана подпись: «Я прикладываю мою печать к заду этой старой лошади, поскольку не сдержал своих обещаний, которые были зафиксированы печатью на бумаге»
[447]. На некоторых из таких изображений печать подвешивали на заду у старой клячи или свиньи, так что по ней стекали экскременты
[448]. Этот мотив, вероятно, напоминал зрителям о распространенных тогда в Германии антисемитских изображениях (Judensau, на которых евреи целовали зад огромной свиньи).
