Книга Воображаемый враг: Иноверцы в средневековой иконографии, страница 81. Автор книги Михаил Майзульс

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Воображаемый враг: Иноверцы в средневековой иконографии»

Cтраница 81

Понятие «еврейского носа» проникло и в терминологию, которую использовали врачи. В 1914 г. одна молодая женщина, которая была недовольна формой своего носа, обратилась за советом к пластическому хирургу Джерому Вебстеру. Он вынес следующий вердикт: «Нос довольно длинный, с очень небольшим бугорком, несколько расширяется ближе к кончику, и кончик загибается вниз, придавая ему вид еврейского… Я полагаю, что эта деформация является достаточным основанием для корректировки…» [537].

Представление о том, что крючковатый или горбатый нос – это надежный признак еврейства, настолько укоренилось в сознании (в том числе и самих евреев), что его стали использовать даже для этнической идентификации персонажей на древних изображениях. В 1891 г. Новая глиптотека Карлсберга в Копенгагене приобрела римский мраморный бюст, представлявший мужчину, у которого был крупный нос с горбинкой. В каталоге 1925 г. без всяких объяснений было указано, что скульптор запечатлел молодого еврея, а в 1930 г. религиовед и эрудит Роберт Эйслер предположил, что это знаменитый еврейский историк Иосиф Флавий (ок. 37 г. – 100 г. н. э.). Но как подтвердить, что это именно он? Как на одно из главных доказательств Эйслер сослался на его крючковатый или ломаный нос: он довольно широк в нижней части и сильно отличается от орлиных носов, какие так часто встречались на портретах римлян. Хотя твердых оснований видеть в мужчине именно Иосифа Флавия не существует, эта атрибуция порой встречается и сегодня [538].

Стремясь проследить истоки стереотипов, связанных с еврейским носом, историки обращаются к позднесредневековой юдофобской иконографии [539]. А там без труда находят Иуду Искариота, палачей Христа или иудеев, которые истязают христианских младенцев, с носами-«клювами» (II.2.3, II.2.4). Однако, если приглядеться ко многим образам, созданным в XII–XV вв., повнимательнее, мы убедимся, что с хищными загнутыми носами изображали не только евреев, а евреев нередко представляли с носами других «конструкций». А это значит, что, пытаясь идентифицировать персонажей средневековых изображений по их чертам лица, историки нередко попадают в плен современных стереотипов. Иконография того времени скорее была нацелена не на ясную этническую и религиозную типизацию, а на то, чтобы соотнести друг с другом различных врагов Христа и христианства, изобличить их как клевретов дьявола.


Воображаемый враг: Иноверцы в средневековой иконографии

II.2.3. Распятие. У части иудейских книжников и фарисеев, собравшихся под крестом, зловещие (у некоторых вдобавок темные) лица с крючковатыми носами. В отличие от них, у Христа, Девы Марии и Иоанна Богослова, а также праведных римлян (прозревшего сотника Лонгина и другого сотника, который признал распятого Сыном Божьим) носы прямые, а кожа светлая. Почти все негативные персонажи развернуты в профиль (что помогает привлечь внимание к их хищным чертам), а позитивные – в три четверти.

Псалтирь Хута. Северная Англия. Последняя четверть XIII в.

London. British Library. Ms.

Add. 38116. Fol. 11v


Воображаемый враг: Иноверцы в средневековой иконографии

II.2.4. Внизу Иуда, раскаявшись, возвращает иудейским первосвященникам 30 сребреников, которые получил за то, что предаст Христа. Он изображен в профиль, и мы видим его тяжелый подбородок и массивный орлиный нос. У дьявола, стоящего за его спиной, нос, наоборот, плоский и вздернутый, с крупными ноздрями. А у Иисуса, которого в центре листа приводят на суд Пилата, нос «идеальный» – прямой.

Часослов семьи Спинола. Брюгге и Гент. 1510–1520 гг.

Los Angeles. The J. Paul Getty Museum. Ms. Ludwig IX 18. Fol. 126


Первые изображения, на которых порочность злодеев и иноверцев – в основном иудеев – стали демонстрировать с помощью агрессивной мимики и уродливых черт (свирепого оскала, нависающих бровей, выпученных глаз или хищных носов), появились на Западе в XII в. Однако изначально, как пишет Сара Липтон, эти визуальные находки применялись лишь от случая к случаю. Крючковатый нос был не только еврейским, а еврейский – не только крючковатым. Перед нами не этнический атрибут, а один из маркеров инаковости, применявшихся и к другим нехристианам. Главными знаками, которые на изображениях позволяли узнать мужчин-иудеев, служили островерхие шапки – юденхуты. В середине XIII в. в Англии и Франции из совокупности этих черт сложился зловещий типаж: еврей с острой бородой и крючковатым носом, опознаваемый даже без шапки [540].

Первые попытки передать моральные качества персонажей через черты лица и мимику были связаны с возрождением интереса к анатомии и физиогномике, к телу как отражению движений души и вообще к наблюдению за физическим миром в его разнообразии. В XII и особенно в XIII в. западные мастера впервые за столько веков принялись с увлечением воспроизводить в красках или в камне природные формы: реальный облик зверей, насекомых, листьев, цветов и т. д. Как писал Жан Вирт, в искусстве XIII в. «на смену условным животным или растениям, которые олицетворяли такие универсалии, как "птица" или "дерево", пришло все возрастающее внимание к многообразию видов. За одной английской Псалтирью, созданной в конце XIII в., закрепилось название "Птичья псалтирь", потому что ее поля украшает множество разных птиц. Помимо хищников там можно узнать аистовых, водоплавающих или так любимых охотниками вальдшнепов и куропаток […] Подобное разнообразие указывало на… сдвиг от установки, что искусство должно подражать искусству, к непосредственному наблюдению за природой» [541].

Историю средневековых экспериментов с физиогномикой невозможно представить без так называемых «масок» из Реймсского собора. На самом деле речь идет не о масках, а о человеческих головах или бюстах, которые в 1220–1230-х гг. были установлены в нескольких труднодоступных или вовсе скрытых от взора местах. Французские скульпторы XII в. тоже знали толк в гримасах демонов и странных персонажей, каких часто вырезали на капителях колонн или консолях под кровлей храмов. Однако реймсские головы (сегодня известно 125, но раньше их было больше) поражают реалистичностью мимики и психологической проработкой эмоций. Они скалятся или хмурятся. Одна из личин, похоже, изображает безумца или одержимого с высунутым языком. По словам французского историка Ролана Рехта, «эти головы скорее напоминают олицетворения темпераментов, которые берлинский скульптор Мессершмидт исполнил в XVIII в. для венского Арсенала. […] Метаморфоза человеческой головы в растительную или демоническую, сходство голов животных и людей свидетельствуют о том, что авторы этих скульптур разделяли уверенность авторов трактатов по физиогномике в глубокой связи человеческих темпераментов со стихиями, временами года и суток, возрастами, с миром животных, растений и минералов» [542]. Значение реймсских голов точно не известно, но вполне вероятно, что некоторые из них олицетворяли пороки, лики греха [543].

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация