Никто ведь такое всерьез не примет, понятно… бред! Как есть – бред!
Но пару минут нервотрепки мужчины заслужили.
Георгий, Свободные герцогства
– Топыч, мне на почту нужно.
– Зачем?
– Надо. Мама сказала.
В Герцогствах они были уже почти неделю.
Федор Михайлович занимался своими важными делами, а вот малышня сидела в гостинице, в номере. Топыч приглядывал за ними, возился, играл…
Не Михаил? Конечно нет.
Михаил пил.
Когда он узнал, КТО прошел мимо…
Михаил был свято уверен, что его обаяние… он просто не сообразил сразу, что Яна – императрица. А если б сообразил, наверняка она бы в него влюбилась! Он же просто не ухаживал всерьез! И Гошку признавать отказался… Идиот! А если б согласился, они бы с Яной уже месяц как поженились! Разве перед ним можно устоять?!
Михаил, император всея Русины…
Звучит?
А то нет? Такой шанс прохлопать! Такое упустить!
Как тут с горя не запить?
Федор Михайлович на сына поглядел да и плюнул. Похоже, собирался помощника из внука растить. Маленького Мишку он таскал с собой везде. И на переговоры, и по закупкам, и на склады… не понимает мальчик?
Так объясним!
А то вон, сына упустил! Но там здо-оровье слабое, ма-альчик болеет, ма-альчику нельзя… послушал жену, идиот?
Ну и получи… в копилку!
Нет, с Мишкой Федор Михайлович такого повторять не собирался. С внуком они были неразлучны.
Машку сегодня тоже взяли с собой – ничего особо важного не предстояло. А если так… пусть дите порадуется. Машка без брата скучала и плакала, так что Федор Михайлович решил побаловать малышню. Пусть едут оба. Гошка и Топыч остались практически одни.
Так, с небольшой охраной в три человека. Двое за дверью, еще один внизу. Мало ли что…
Проблема была в другом.
Даже если они пойдут на почту, ну кто выпустит мальчишек одних? Обязательно ведь пойдут с ними. И доложат потом.
А мама строго-настрого наказала Гошке, чтобы никому.
И ни за что!
И сам пропадет, и других подведет, и скрыться ему будет негде…
Топыч?
Тут другое, если что, это и для Топыча. У купца все ж свои дела, у них – свои…
Это Яна сыну хорошо в голову вбила. И Гошка все уже продумал.
– Топыч, тебе придется меня прикрыть.
– И как же?
– Скажешь, что у меня голова заболела. А я вылезу через окно. Тут водосточная труба удачная, я ее пошатал. Меня выдержит.
– А меня?
– Ну… наверное. Но зачем?
Потап фыркнул.
– Гошка, ты как маленький! Если я сейчас скажу, что у тебя голова заболела, мигом пошлют за дохтуром, а потом запрут тебя под присмотром сиделки. Куда там мне! Год не выберемся!
– Верно… – Гошка сообразил, что как-то не обдумал этот вопрос.
– Поэтому мы сейчас попросим обед в номер. А пока якобы обедать будем, тут и удерем. И обратно подниматься по трубе придется, не то уши надерут.
– Хм…
– Пообедать нам спокойно дадут. Хотя бы полчасика. И охрана кушать будет.
Все верно, к мальчикам в номер регулярно кто-то да заглядывал. Без присмотра их не оставляли, купец понимал, что мальчишки что хочешь натворить могут.
Даже Потап, хоть и старший годами, все одно мальчишка. И дури там хватает.
– А потом с обедом как?
– Скажем, что не успели еще. Или сразу спрячем, что принесли, потом поедим.
– Тоже можно, – кивнул Гошка. – Бар в номере есть…
Бар в номере действительно был. Не было детских номеров, вот купец и снял несколько подряд. А в них, конечно, и бар, и все, что может взрослому человеку понадобиться. И тарелки найдутся.
– Ты знаешь, где тут почта?
– Знаю. Приметил прошлый раз, когда ехали.
– И как добежать запомнил?
– А то ж!
Топыч кивнул.
Ради торы Яны он бы на что угодно пошел. Тора его из деревни забрала, считай, новую жизнь подарила… он бы и сам сбегал, но вот беда! Читал-писал он пока плохо. А ежели на почте обманут?
Вдруг?
Или он сам ошибется?
У них же ни конверта, ни марки, все на почте покупать придется…
Так что бежать им вместе. Гошке писать, ему – охранять и опекать. И по шее огребать, если что, вместе. Так правильно.
* * *
Не подозревая о замыслах мальчишек, купец тем временем поставил перед доктором Ромарио банку с серым порошком.
– Вот, значит.
С доктором он был знаком уж давненько, тот лечил супругу купца. И не его вина, что лечение не помогло. Меншиков помнил Ромарио как крепкого профессионала и фаната целительства.
– Вот?
– Человек, который рассказал мне этот рецепт, уверял, что он хорошо помогает от кровохарканья.
– Неужели?
Скепсис в голосе доктора было легко предугадать. Помощь при кровохаркании? Болезни, которую не излечивает ничего? Которая вот уже не один год является синонимом быстрой и неотвратимой смерти?
Позвольте вам не поверить.
Улыбка купца была даже чуточку снисходительной.
– Жом Ромарио, никто вас не заставляет мне верить на слово. Вы проверьте, проверьте…
– Да? И на ком же?
– Так на больных. Я же знаю, что у вас в больнице целое отделение тех, кто болен легкими.
Это была чистая правда – не поспоришь. Болен, неизлечимо болен… практически – приговор.
– И как это надо применять?
Доктор сильно и не упорствовал. А зачем?
Этим больным уже ничего не повредит. Даже порошок из ослиного кала, если на то пошло! Они все равно обречены!
Федор Михайлович достал листок, на котором аккуратно, округлым четким почерком, записал рекомендации, выданные Яной.
– Вот.
– Вот… понимаете ли…
Ворчал доктор без души. И банку встряхнул – проверить.
– Тут разве что на двоих-троих хватит. И то на детей…
– Так попробуйте на детях, доктор. Что в этом такого? Если получится, так их родители вам еще спасибо скажут…
– А если нет?
Меншиков даже плечами не пожал. Оба они отлично знали, что осталось недоговоренным.
У вас и так не получится. Это – не лечится.
