– Матушка, стоит ли?
– Стоит, сынок. Стоит.
– А благословение Хеллы?
– Не повод спускать все с рук мелкой дряни! – отрезала Элоиза.
Корхен качнул головой, но вслух ничего не сказал. Понятно же – матушка закусила удила. Теперь ее не остановить. А вот он бы пока не стал ни во что ввязываться. Понаблюдал бы, может, аккуратно урвал свое от Борхума, может, еще чего…
Переломы болели.
И кашель все еще мучил.
И… доходчиво у Хеллы получилось. До него дошло.
– Да – год-два, – повторила ее величество. И уставилась в окно.
Она еще не знала, что не проживет этих двух лет. Что сгорит от неведомой болезни.
Что Корхен, глядя на агонию маменьки, положит под сукно все ее планы и заречется злоумышлять против Анны Первой.
И будет прав.
Хелла отняла у Анны и Яны возможность убивать словом, но оставила свое благословение. А оно именно так и работало, заворачивая все зло, направленное на девушек.
Элоиза ненавидела – и погибла.
Корхен был умнее – и остался жив.
Но с Русиной впредь не связывался. И детям закажет. А те – внукам. Может, пройдет сто лет. Может, сто пятьдесят…
Лионесс еще себя покажет, ведь людскую алчность не переломить ничем. Но – не в этом поколении. Определенно, не в следующие полвека.
Яна не будет знать об этих причинах. Но результат ее вполне устроит.
Яна, Русина
– Жеваные мухоморы!!! Нет, ну жеваные мухоморы!!!
Тигр, которому донесли секретари, влетел в кабинет к супруге – и остановился на пороге.
Яна хохотала.
Буквально корчилась на столе, не обращая внимания ни на разлетевшиеся документы, ни на упавшую чернильницу, ни на…
Даже на свою беременность, которая стала уже заметна.
– Яна?!
Жена подняла на него совершенно шальные глаза, потом подхватила со стола какой-то лист бумаги и протянула мужу. И принялась хохотать дальше.
– Ох, не могу!!!
Тигр, которому, наверное, и до старости не избыть этого прозвища, перехватил лист, вчитался – и тоже принялся хохотать.
Вытащил из-за стола жену, перетянул к себе на колени, и смеялись они долго. Сидя на полу. Чтобы с комфортом.
Секретарь заглянул, понял, что это не психоз, это новости – и исчез.
Мало ли что могло рассмешить императорскую чету? Да что угодно, если так посмотреть…
А если посмотреть на лист бумаги…
Доктор Ромарио, а точнее, активно сотрудничающий с ним жом Меншиков, извещал ее величество о новом пациенте.
Пациентке.
Клиника, в которой применялись препараты на основе медведки, активно работала. И процент излечений у нее был высок. Яна, кстати говоря, нашла время, передала медикам все известные сведения по антибиотикам, а заодно по стрептоциду, который всяко было легче получить, чем пенициллин
[28].
Работы велись, велись и испытания, а людям с кровохарканьем, в общем-то, частенько было и все равно, чем их кормят. Лишь бы помогло.
И помогало.
Вот в эту клинику и обратилась жама Голубица. С просьбой принять ее на излечение.
Жом Тигр был счастлив. В свое время дама сбежала от его людей, да так ловко, что найти не было никаких шансов. А найти хотелось.
Зачем?
Да уж не о старых добрых временах побеседовать! Вы знаете, сколько денег Пламенный выгреб на заграничные счета? Вы не знаете…
А хватило бы там Русине на три года! Еще бы и на какой-нибудь Лионесс осталось.
Так что супруги отсмеялись – и переглянулись.
– Что делать будем? – поинтересовалась Яна.
– Лечить, – утвердил жом Тигр. – Лечить. А заодно допрашивать. Деньги Русины должны принадлежать Русине. Опять же, мы еще не избавились от угрозы голода…
Яна задумчиво кивнула.
Да, сильно помогли закупки, устроенные и Тигром и Меншиковым, но кто его знает, что там в следующем году будет? Русина сейчас – словно выздоравливающий от тяжелой болезни человек, и ей требуется усиленное питание и покой. А это – деньги, деньги и еще раз деньги. Только в масштабе страны.
– А если вылечим?
– Ну и что? Пусть живет. Я ей даже пенсию назначу, – махнул рукой Тигр. – К делам мужа она не причастна, карать не за что. Саму чуть не убили…
– Жаль, к делу ее не приставить.
– Почему же? Есть у меня одна идея…
Идею Яна выслушала со всем вниманием.
А спустя несколько недель жама Голубица, которую усиленно лечил доктор Ромарио, и, кстати, добивался определенных успехов, увидела на пороге своих комнат жома Урагана.
С душевной улыбкой.
И предложением.
Нет, не руки и сердца.
Жаме оставят жизнь. Оставят часть денег. И даже разрешат въезд в Русину. Но взамен – полная откровенность. А именно, пишите, дама, мемуары. О жизни жома Пламенного. И о своей тоже.
Когда-нибудь их издадут.
Вот такие, настоящие, без купюр… а до той поры все равно читать будут. Только ограниченный круг людей.
Нельзя строить будущее, не зная прошлого. И только так…
Стоит ли говорить, что жама согласилась? А в Русине Яна перевела дух. Можно еще пару лет поддерживать щадящий налоговый режим.
Можно закупить еще продовольствие.
Можно помочь тем, кого война лишила и крова и близких.
Можно…
Жить и работать. А остальное – приложится. А в плане личной мести Яна попросила предъявить жаме медведку. И объяснить, чем именно ее лечат. Но – недооценила Голубицу.
Чтобы вылечиться от кровохарканья, она бы медведку и живьем слопала! По кусочку. Кремень-женщина. Жаль, служить не будет. Но и не померла без пользы, а это приятно.
Жизнь продолжалась.
Эпилог
Пять лет спустя
Анна, Россия
– Поздравляю с близняшками!
Борис светился собственным светом, что та лампочка.
Кира, которая как раз была на практике в роддоме, – тоже.
Свою мечту девочка исполнила и училась в медицинском. Кардиохирургия была уже не за горами…
Анна тоже счастливо улыбалась.
Это для нее были уже не первые роды. Но детей хотелось.
