Да, вот такой парадокс жизни.
Если Логинов, будучи не из благородных, остался верен императору, даже мертвому, то Калинин был тором поколении аж в пятнадцатом, как бы не больше. И предал.
Предал, перешел на сторону врага, наплевал на всех своих предков…
Он, конечно, говорил, что предки служили не императорам, а Русине, но это – не повод служить подонкам!
А для Логинова освобожденцы подонками и были.
Какие-то соглашения?
Какие-то договоры?
Смеяться изволите, торы и жомы! Кто ж с капустными слизнями договаривается? Их травят и давят, вот и все дела.
Но если уж Калинин просит переговоры, надо хоть послушать. Недолго. Из вежливости.
Вот и ехал сейчас Логинов под мелким, моросливым дождичком. Конь чувствовал недовольство седока, выгибал шею, фыркал, пытался закусить удила и всем видом показывал, что нисколько не рад поездке.
Хозяин тоже не радовался.
Они встретились под стенами Ковальска.
Два генерала, только один весь начищенный, отглаженный, холеный, борода расчесана и смазана парикмахерским воском, а второй…
Бороду Логинов давно сбрил. Мешалась. И брился при первой же возможности, а та была не каждый день и даже не каждые три дня, так что сейчас он был украшен трехдневной седоватой щетиной. А мундир…
Понятно, денщик за ним следил. Как мог. Но ведь поход! Там пятно, которое ничем не выведешь, тут прожгли дырку, которую надо заштопать, здесь…
Походная форма парадной не станет. Да и не хотел Анатолий Васильевич наряжаться. Он что – девка на выданье? Ради кого красоваться? Ради предателя и подонка?
Смешно…
Калинин окинул его надменным взглядом.
– Что, Анатоль, стареешь?
Логинов даже не разозлился. Когда-то его это задевало.
О да, когда-то он был готов на все, лишь бы стать своим в высшем обществе. Стать тором… Он получил свое дворянство.
И плевать ему стало на все.
А уж когда началось все это безумие – вдвойне плевать! Война хорошо показывает, кто и чего стоит.
– Ты меня позвал о возрасте побеседовать?
– Нет, – не дрогнул Калинин. – Я хочу сделать тебе другое предложение.
– Слушаю.
– Прочитай.
На убеждения Калинин размениваться не стал. Не скажешь же при всех – назови свою цену? За такое и в морду можно. А намеков Логинов не поймет в принципе.
Не то что туповат. А… ограничен.
Верность какая-то глупая, честь… да кто сейчас, в наш просвещенный век, думает о такой ерунде? Понятно же: служить надо там, где выгодно. И заботиться только о себе.
Присяга?
А император обо мне много заботился?
Нет? Вот и не обессудьте.
Логинов молча читал. Калинин знал, что написано в письме.
Жом Пламенный, во-первых, сообщал о разгроме генерала Алексеева. Все, начали громить «бывших», скоро они и правда историей станут!
Во-вторых, Пламенный писал, что императрица ненастоящая. А единственный, кто имеет право на престол, – Мишель Воронов. Ему и надо присягать на верность.
И в-третьих, Логинову предлагали послужить делу Освобождения. Если он перейдет на их сторону, получит полное прощение. Пусть только согласится…
Анатолий читал медленно. Понимал, что второго шанса у него не будет… после первого-то захотелось руки вымыть. Но надо дочитать до конца.
А вообще – гадость.
Иди-ка ты, мил друг, к нам, у нас кормушка посытнее… да у генерала от одной мысли все нутро переворачивало! Он что – свинья? Чтоб из любых рук жрать и хрюкать?
Убивал бы уродов. Вот просто – за одно предположение убивал!
Может, еще и доведется?
Наконец он дочитал, сложил листки и положил в карман мундира. Посмотрел на Калинина.
– Теперь я должен согласиться с радостным визгом?
– Ты против? – искренне удивился Калинин. – Вы ведь всерьез проигрываете! Месяц, может, два…
– Проигрываем? Валежный скоро пойдет на Звенигород.
– А если марш не удастся? Вы ставите все на одну карту…
– Я буду играть до конца, – жестко сказал Логинов. – Ты сдашь Ковальск? Или мне вас штурмовать?
– Подожди… – Калинин смотрел почти с тоской. – Анатоль, пойми, того мира больше нет. Императора тоже нет. А эта девка… я читал о ней.
– Что именно?
Логинов Яну пока и в глаза не видел. Но Валежному доверял полностью.
Если генерал сказал – императрица, значит, это она и есть. Чего тут сомневаться?
– Это подставная фигура…
– Которая как две капли воды похожа на отца? Калинин, ты меня за идиота принимаешь? Думаешь, про Царь-колокол никто не знает?
Калинин небрежно пожал плечами:
– Избавиться от шутников нереально. Вот и позвонил кто-то. Бывает…
Логинов издевательски фыркнул:
– Знаешь, если это действительно обман… я лучше умру ради этого обмана. Не хочу жить в той Русине, которую вы можете построить. Изуродовать. Это как дворец разломать, а на его месте нужник влепить, на большее у вас ума не хватит. Лучше уж помереть и этого не видеть.
– Это я тебе обещаю, сил хватит, – прошипел Калинин.
– Вот и переведаемся. Давно хотелось, – отмахнулся Анатолий.
– Ты настаиваешь?
– Нет. Я просто возьму Ковальск. И прикажу тебя расстрелять.
– Что ж, – оскалился Калинин. – Отвечу тебе той же любезностью. Можешь даже последнюю просьбу придумать. К примеру, поцеловать портрет императора.
– Императрицы, Жоржи, императрицы. У нас на троне императрица Анна Первая.
Как пишут в умных книжках, переговоры не увенчались успехом. Правда, расстрелом высоких договаривающихся сторон они тоже не увенчались. А как хотелось…
Калинин провожал врага злобным взглядом.
Быдло!
Быдло с невесть какой помойки… ладно, деревни! Быдло, которое волей случая встало… вровень с ним?
Нет!
Такое рядом с ним и встать-то не может! А он вынужден сражаться…
Калинин с усилием отогнал от себя мысль о поражении. Положа руку на сердце, Логинов действительно был более умным, талантливым, сильным…
Но признать это?
Калинин отчетливо понимал: он успокоится, только плюнув на могилу врага. Только так… и побыстрее бы!
* * *
Штурм начался на рассвете.
У Логинова было сейчас около трех с половиной тысяч солдат. Два десятка орудий.
