Анна приобняла девушку, притянула к себе поближе, делясь теплом. Прижалась щекой к гладким черным волосам.
– Маленькая, я знаю, что ты не могла сделать ничего плохого. Поэтому смело рассказывай все, как было. Вместе мы семья. И с любой бедой справимся. Обещаю.
– Спасибо.
Показалось Анне – или Кира действительно слегка всхлипнула?
– Мы все бесились, валяли дурака, танцевали. А потом я сообразила, что… ну, началось, понимаешь?
Анна понимала.
Да, у женщин иногда начинается. То самое и не ко времени. А если организм молодой и здоровый, то женщина может до последней минуты и не подозревать, что вот они – красные дни календаря. Так сказать, обнаружить вместе со всем окружением.
– Ты подошла к Олесе?
– Да. И попросила… ты понимаешь?
– Средства гигиены, – помогла Аня, внутренне чуточку потешаясь над девочкой. Какая ж она все-таки забавная. Строит из себя взрослую, пытается ругаться, а о физиологии говорить стесняется. Ребенок.
– Олеська меня привела в спальню матери, а потом…
– Ты осталась там одна?
– Да. Ань, но я ничего не трогала. Я только в туалет зашла, а потом вышла. Но Олеськи уже не было! Я вниз спустилась – и все!
Анна задумалась:
– Так… Кира, а ты сказала Олесе, что у тебя таких денег нет?
– Да. Она сказала, что отработать придется.
– А чем – не сказала?
Кира вздохнула:
– Ань… у нас говорят, что Олеська немного того… с наркотой. Но это врут, наверное. Ее никто не ловил. Вот Динку Варенкину, ту выгнали за наркоту. А Олеську нет.
– Ага. Динка и рассказала про наркотики?
– Да.
– Понятно.
Анна задумалась.
Не то чтобы она была сыщиком. Или любила детективы. Или…
Что вы! Она просто жила при дворе. В гадюшнике, в котором каждый старается тебя подставить. Или не тебя, а соседа. Подставить, пролезть повыше, удобненько усесться на чужой голове, сделать лестницу из чужих спин, сделать пакость ближнему и дальнему, и остаться безнаказанным…
«Плут будет жить в любое время».
Так при дворе только плуты и процветают, можете не сомневаться. Других не держим!
– Кира, солнышко, я буду тебе сейчас задавать вопросы, а ты мне ответь, хорошо?
– Хорошо.
– Опиши мне Олесин дом.
– Ну… Большой, двухэтажный.
– Что на первом этаже?
– Прихожая. Кухня. Гостиная, зал, гостевая спальня. Отдельно комплекс для развлечений. Там у них на первом этаже баня и сауна, комната отдыха. На втором – бильярдная и спортзал.
– Ага. Что еще на втором этаже?
– Спальни и кабинет.
– Как они расположены?
Кира задумалась:
– Сначала идет пустая спальня, потом Олесина, потом кабинет, потом родительская спальня, потом еще…
Анна кивнула:
– Как я и думала. Кира, детка, зачем Олесе вести тебя в спальню мамы? У нее нет своих прокладок? Или она не могла их просто тебе принести, чтобы ты не заходила на чужую территорию? Вряд ли мама одобрила бы визиты гостей в свою спальню.
Кира захлопала глазами:
– Ну да… Леська говорила, что мать была сначала против, но потом разрешила, так уж и быть.
Анна довольно кивнула и продолжила расспросы:
– Судя по размерам дома, прислуга у них есть?
– Да. Как у нас…
– Так что прокладки-то наверняка закупили. И возможно даже… ты сказала – гостевая спальня? При ней есть санузел?
– Да.
Кира засверкала глазами так, что прожекторам стало бы стыдно. Дошло до жирафика.
– Ты была единственной, кого водили наверх?
– Олеська сказала, что родители просили ограничиться первым этажом… ну я и дура!
– Пока еще нет. Вспоминай, ты что-то трогала?
– Э-э-э-э-э?
– Не ложку или вилку, а какую-то коробочку, пакет… ну хоть что-то?
– Н-нет…
– А в школе? Или где вы с Олесей встречались?
– По магазинам гуляли.
– Думай. Что-то ювелирное, коробочки, баночки, ну хоть что…
Кира запустила пальцы в волосы.
– Не помню… это же магазины!
Аня вспомнила торговый центр, в котором выбирала платье, и кивнула. Задумчиво. Всяких разных бутиков там было – жуть жуткая.
– Тогда исходим из худшего. Что твои отпечатки пальцев есть на коробочке от ювелирки. М-да, подставили тебя филигранно.
Кира тоже сообразила и буквально взвыла в голос:
– Это за Витю! Олеське он нравился… и ведь предупреждала меня завуч, а я, дура…
– Критически. Но – не поможет, – махнула рукой Анна.
– А что делать?
– Думать, Кира. Исключительно – думать.
– Я папе расскажу!
– Безусловно, – кивнула Анна. – Ты правильно сделала, что все рассказала. Это не разрешить без помощи взрослых. Но действовать надо аккуратно.
– То есть?
– Чтобы не было ущерба репутации. Честь надо беречь смолоду.
– Олеська – дрянь!
– Это понятно. Но вопрос нам придется решать своими силами и очень осторожно. Чтобы о тебе не пошло гадких сплетен. Сама понимаешь, то ли он украл, то ли у него украли, а история была нехорошая.
– Не хочу!
Кира смотрела с такой надеждой, что Аня не выдержала. Притянула, поцеловала.
– Кирюша, солнышко, это бывает. Не переживай. Мы вместе, мы справимся.
Кира улыбнулась.
Вот теперь она и не переживала. Она точно знала, что все будет хорошо.
* * *
Боре Анна решила рассказать сама. Сначала без Киры.
И не прогадала.
Сначала Борис Викторович швырялся молниями, не хуже Зевса-Громовержца.
Потом чуточку поостыл и стал напоминать кипящий чайник.
Потом перешел к конструктивному диалогу.
– Кто такая Рябченко, я знаю. Стерва.
– Слушаю внимательно?
– Да чего тут слушать? Базарная баба. Начинала колбасой торговать на рынке, сейчас торгует ею в павильончиках и магазинах. Хотя колбаса у нее дрянь. И сама она хабалка и выжига.
Анна кивнула.
Принцип она поняла. Купец купцу рознь, честно говоря. Есть те, кого и торам у себя принять не зазорно. А есть… из грязи в князи! Это бывает. Гадкие существа, но часто встречающиеся. Мать Олеси относится ко второму типу. Что ж, случается.
