– Точно. А там и мама приедет, – кивнул Гошка.
– Или Костя, – согласилась Ида.
Троица переглянулась. И высокородные торы дружно поглядели на крестьянина, жома и вообще мальчишку.
– Потап, отправляй бегом телеграмму. И из дома только со мной или с кем-то из слуг, – скомандовала Ида.
– Переходим на осадное положение, – буркнул крестьянский сын.
А что было еще делать? Рисковать детьми Ида не могла, да и собой тоже не хотела. Ей-ей, отравить негодяя кажется и то легче. И плевать на все законности!
Сто раз заслужил!
Анна, Россия
– Ты меня поняла?
– Да.
– Доедешь до Брюховиц, там улица Ленина, шесть. Постучишь, скажешь, что от Леси, и заберешь сумку. Привезешь, отдашь мне. – Все и всё знали, но Олег повторял еще раз. Пусть лучше девчонка злится, а не волнуется.
– Хорошо.
Кира кивнула и отправилась на улицу. Вместе с сумкой.
Недалеко ушла, правда. Аккурат до патрульной машины.
А что? Не ехать же в эти Брюховицы на электричке? Вот еще не хватало! Да и кто бы ее одну туда отпустил…
Улица Ленина?
Казалось бы, центр села. Но… центры – тоже бывают разные. Вот эта улица была устроена так, что начиналась в низине. Рядом с протекающей речкой-вонючкой. Да, воняло в буквальном смысле.
В деревне же не всегда бывает центральная канализация. Вот стоки и сливаются… в низины. Не нравится? Не нюхайте. А то ишь ты… чистоплюи нашлись! Сами небось тоже не розами гадють! Зато жалуются!
Дом номер шесть вообще был жуткой развалюхой. Половина окон выбита, вторая ждет своего кирпича, стены некогда зеленые, а теперь обшарпанные, вонь такая, что глаза режет, огород рядом с домом зарос бурьяном по маковку… Кира даже в дверь стучать побоялась.
Рукой.
Ногой постучала.
Раз, второй… на шестой дверь приоткрылась.
– Какого… растакого?
У открывшего дверь существа были определенные следовые признаки человека. А именно – штаны. Все остальное явно принадлежало крупной обезьяне. Гадкой такой, даже на вид. Рыжей, кудлатой, местами плешивой и пьяной как бы не с момента рождения.
Да, еще человекообразными были тапочки. Одна. Вторая где-то потерялась. Оставшийся герой был дырявым, и Кира отчетливо видела ноготь на большом пальце неведомой зверушки. Длинный, сто лет не стриженный, темно-желтый… Точно – недавно с пальмы слез.
– От Леси, – отрезала Кира.
– От Ле-еси?
– Она сказала что-то забрать и отвезти.
– Щас. Погоди малеха.
Кира осталась стоять на крыльце. И не жалела.
Войти в этот дом?
Только под общим наркозом. И то сопротивляться будет до конца.
Долго ждать не пришлось. Кира получила небольшую спортивную сумку синего цвета и отправилась с ней в обратный путь. В ту же машину, к понятым…
– Оп-па! Какие прелести при нашей бедности! – Лейкин аж своим светом светился.
В сумке была бережно уложена среди старых газет какая-то белая… колбаска?
– Это что?
– Наркота это, наркота… – Лейкин аккуратно разрезал перочинным ножиком упаковку, подцепил на кончик пальца, понюхал, лизнул и тут же сплюнул. – Точно.
– А можно попробовать?
– Не разбазаривай доказательства, – отрезал Лейкин. – Поехали.
Понятые с ним были согласны.
Пока доедут, пока все оформят… а впереди ж еще одно интересное дело!
* * *
Кира отдала Олесе сумку и отступила назад.
– Мы в расчете.
– Зайти не хочешь?
– Нет.
– Ладно… тогда проваливай.
– Я тебе точно ничего не должна?
– Не должна.
– Осмотри содержимое сумки. Иначе так и буду стоять тут в дверях. Вдруг ты потом передумаешь…
Олеся скривилась, но Кира демонстрировала непреклонную решимость, и выбора у девчонки не осталось. Она расстегнула сумку, поворошила газеты, наткнулась на «колбаску», согласно кивнула.
– Все, ты ее довезла.
– Тогда – салют.
Кира шагнула в сторону и прикрыла дверь.
Щелкнул замок.
Отойти Олеся далеко не успела. Даже сумку еще не положила. В дверь затрезвонили опять.
Взгляд в глазок – Кира! Чего этой идиотке надо?
Олеся в гневе распахнула дверь, подумав, что отрабатывать Савойская ей еще долго будет. И это было последней связной мыслью, потому что в квартиру ворвалась полиция.
Кира благоразумно исчезла. Ее показания и так в деле будут, а сейчас ее присутствие необязательно.
Что будет дальше?
Она знала.
Дальше будет обыск. Найдут наркотики, причем много, а согласно УК РФ, симпатичной статье номер двести двадцать восемь, за это много чего интересного положено. И мамочка не отмажет.
Конечно, Олеся будет орать, что это все виновата Кира. Но тут уж – простите.
Все в курсе, полиция с самого начала в деле, и развалить его не удастся. Так что… грязи на земле меньше будет. А это уже неплохо.
Кира это понимала.
Все будет хорошо, все обойдется, и она останется чистенькой.
Но… вот в данный момент она сидела на заднем сиденье джипа, крепко обнимала Анну (а Боря обнимал обеих своих женщин) и ревела так, что самой страшно становилось. Истерика накатила.
И в то же время – радость.
Вот это и есть семья, ее семья. Когда можно прийти с любой проблемой, и тебя поймут, поддержат, когда ты доверяешь людям рядом с тобой, когда знаешь, что тебя не ударят в спину.
Это и есть оно. Настоящее.
Не хватало только Георгия, но малыша Анна решила оставить дома. С Розой Ильиничной. Нечего ему по области и городу несколько часов мотаться.
Она тоже была рада, что все разрешилось. И все будет хорошо.
А уж как был рад Борис…
Особенно тому, что Кира обнимала Анну.
Его семья.
Его родные, любимые и близкие. То, ради чего стоит жить. И кстати, надо бы съездить, подать заявление. Лично он за законный брак. Чтобы все видели, что Анна – его жена! И никому он свое сокровище не отдаст…
Здесь и сейчас Борис Савойский считал себя очень везучим и счастливым человеком.
Глава 9
И нежным румянцем окрасилась речь
Русина, Володимирская область
– Кабан.
