Книга Настоящая жизнь, страница 33. Автор книги Брендон Тейлор

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Настоящая жизнь»

Cтраница 33

Выражение, с которым он смотрит на Уолласа, трудно идентифицировать, но Уоллас про себя решает, что это раздражение.

Бутылка вина и блюда с едой путешествуют с одного края стола на другой и обратно. Уоллас отламывает куриную ножку и видит выскочившую из сустава белую хрящевую головку. Мясо нежное и темное, но возле костей немного кровит. Курица не дожарена, но Уоллас все равно срезает с костей мясо и отделяет желтую хрустящую корочку. Под ней виднеются мягкие бугорки жира. А вот кукуруза хороша. Сладкая и сдобрена маслом.

– Ты бывал в Йосемити? [5] – доносится до Уолласа. Это Зоуи спрашивает у Миллера.

– Нет, – отвечает тот.

– А у нас с друзьями есть такая игра. Мы стараемся за лето посетить как можно больше национальных парков. Йосемити мне нравится больше всех. Родители нас с братом каждый год туда возили.

– А я несколько недель назад побывал в Глейшере [6], – вставляет Ингве. – С Инид.

– И как вам? – со смехом спрашивает Зоуи.

– Он, конечно, прекрасен, – отвечает Инид. И Уоллас вдруг замечает, что они с Зоуи чем-то похожи. Только кожа у Инид куда белее. И волосы выкрашены в серо-сиреневый цвет. В носу поблескивает серьга, а на плече татуировка – какие-то черные зигзаги. Не в стиле трайбл, просто чистая геометрия. – Но я ногу поранила, так что вскоре пришлось сойти с маршрута.

– А я еще на три дня остался, – говорит Ингве. Инид кивает, сжав губы в тонкую линию, кажется, это нелегко ей дается. – Ну, просто у меня не так часто выпадают свободные дни, и я очень ждал этой поездки.

– Глейшер замечательный парк, – подхватывает Зоуи. – Я однажды там поднималась на пик. Но не в этом году. В прошлом.

– А я никогда не был в национальном парке, – замечает Миллер.

– И я тоже, – говорит Уоллас. И все оборачиваются, будто только сейчас поняли, что он тоже слышал разговор. Уоллас снова принимается за еду. Старается сделаться незаметным, но уже слишком поздно. Гамбит не удался. Миллер смеется.

– Некоторые их побаиваются, считают, что это дело слишком рискованное, – отзывается Зоуи. – В смысле, услышав «национальный парк» ведь не подумаешь, что это какое-то милое уютное место. Но… Не знаю, когда остаешься наедине с природой, в месте, где даже мобильник толком не ловит… Есть в этом что-то невероятное. Все равно что вернуться к истокам.

– Именно поэтому я и пошел в горы, когда дед умер, – подхватывает Ингве. – Там есть только ты и скала. Ты и небо. Ты и «смогу ли я подняться еще на пять дюймов и не сдохнуть?». Поразительно.

– Это чем-то похоже на… Ну, знаете, бывает, вспомнишь какую-то неприятность из прошлого и думаешь: вот же я дура, и чего так переживала, что Тиффани Бланшар не позвала меня на девичник, а Грег Ньюсом не пригласил на вечеринку. И вот когда поднимаешься на вершину или просто гуляешь по холмам и видишь следы вековых геологических процессов, чувствуешь то же самое. Это как… – Зоуи вертит в руках нож, пытаясь подобрать подходящее слово.

– Сменить ракурс, – подсказывает Эмма.

– Точно. Сменить ракурс. Спасибо, – смеется Зоуи. – Стоишь и думаешь: да из-за чего я так расстраивалась? Из-за экзамена по гражданскому праву?

– Но ведь в руках у адвокатов жизни и смерти людей, разве нет? – спрашивает Миллер, и Зоуи морщится.

– Вы поняли, о чем я, – говорит она. – Поняли же, правда? – и смотрит на всех по очереди. Взгляд ее блуждает по лицам собравшихся, и Уолласу хочется спрятаться от него. Неприятно видеть, как ее все сильнее захлестывает смущение. Зоуи откашливается.

– Конечно, – наконец, чуть позже, чем следовало бы, находится Винсент. – Мы как раз об этом вчера и говорили. В жизни есть нечто более важное, чем учеба.

– Не начинай, – просит Коул.

– Вот ты, например, Уоллас, – Винсент наклоняется к нему через стол, и тот кренится. Вздрагивают бокалы. По воде в стакане Уолласа проходит рябь.

– Ты о чем? – спрашивает Уоллас. Голос у Винсента такой, словно он сейчас вытащит на всеобщее обозрение кролика из пустой шляпы.

– Ты же хочешь бросить аспирантуру. Хочешь уйти. К тому же у тебя недавно отец умер. Вот он, другой ракурс.

Все оборачиваются к Уолласу, взгляды их стучат о кожу, как игрушечные пульки.

– Ну, это все-таки не одно и то же.

– А по-моему, то же самое, – не соглашается Винсент и продолжает свою мысль: – Уоллас вчера сказал, что ненавидит аспирантуру. Просто ненавидит. Это же ужасно, бедный парень. И вот он говорит: «У меня умер отец, и я хочу бросить университет». Понимаете? У него отец умер, и он понял, что оставаться тут незачем. Такие события ведь многое меняют.

– Правда? – Уоллас с ужасом понимает, что произнес это вслух. Он говорит, уставившись в стол. С губ срывается хриплый шепот. – Они многое меняют? А что именно?

– В общем-то… Все, – криво усмехается Винсент. – То есть, если бы мой отец умер… Я был бы раздавлен.

Уоллас кивает. Под потолком что-то монотонно шипит. Теперь, когда все замолчали, звук этот слышен очень отчетливо. «Что это, интересно», – думает Уоллас. Будто бы что-то утекает наружу сквозь узкую щель.

– Да, это меняет все, – наконец выдает он. И улыбается, смеется даже. Вечно он лыбится, идиот безмозглый, всем довольное одноклеточное. В уголках глаз собираются морщинки. Все за столом расслабляются. И только Роман хмурится.

– Это правда? Ты хочешь уйти?

Уолласу тут же приходят на ум три французских глагола: partir, sortir, quitter [7]. В школе он четыре года изучал французский. А потом еще в колледже столько же. Но говорить по-французски за пределами кабинета иностранных языков всегда стеснялся. Однако там, в колледже, он сдружился с ребятами из Северной Африки, с которыми вместе играл в теннис. И вот их он иногда – в приливе отваги – решался расспросить по-французски об их увлечениях, об их родных краях и семьях. В той компании был один парень, Питер, пару раз они с Уолласом едва не переспали. Прощаясь с ним, Питер всегда употреблял это слово – quitter, говорил: «Je quitte». И сейчас оно вдруг вспоминается Уолласу. Так и рвется с языка, но он его не пускает. Это личное слово. Слово Питера.

– Я бы не сказал, что хочу уйти, – хмыкает Уоллас. – Скорее я об этом подумывал.

– Но зачем? А как же перспективы для… темнокожих?

– Что за перспективы для темнокожих? – спрашивает Уоллас, хотя и понимает: другие сочтут, что он нарывается. Они и так уже смотрят на него оценивающе, отмечая, как напряглись его предплечья, руки, уголки рта. Как опасно он прищурился.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация