– Простите? – сказала Линор коротышке.
Тот вынул руки из карманов куртки.
– Ну говнище же – сколько можно нас тут морозить. Мы в этой очереди уже три часа стоим.
– Старая добрая милая толкучка, чего тут, – сказал Ланг Встанг-Шланг. Звякнул ключами от машины.
Линор отвернулась от коротышки и глянула назад. В очереди стояли две девочки, явно старшеклассницы, с короткими прическами, насколько видела Линор, очень странного цвета, даже учитывая освещение от Центра и шатра. На обеих были зимние пуховики, сшитые как бы не из блестящих лоскутных одеял. Девочки говорили о чем-то, во что в жизни бы не поверили.
– Я б в жизни не поверила, – сказала девочка, из ушей которой, видела Линор, торчали канцелярские скрепки.
– Какой говнюк, – сказала другая.
– Нет, я б реально в жизни не поверила. Когда он мне это сказал, меня всю выбесило. Выбесило всю. Я такая, – девочка жестами показала, какая.
– Мудак гнойный.
В сентябре бывало и теплее. Линор была в серой тканевой куртке. Ланг – в куртке из овчины, с каким-то искусственным мехом на воротнике. Они стояли близко от билетной кассы уже где-то полчаса.
– Очень мило, что пригласил меня, Энди, – сказала Линор. – Так вот моментально, хотя Минди в городе, работа эт цетера.
Ланг улыбался сверху вниз и поигрывал ключами.
– Рик как-то совсем не горел желанием идти, – продолжила Линор, – и более-менее велел мне попросить пойти тебя.
– Ну круто, значит, это чуток даже и приказ.
– Кэнди вечером работает в «Альянсе» – вот в чем дело.
– Я смотрю на это не как на работу, Линор, – сказал Ланг. – Жду с нетерпением.
– Копейка Спасова вроде как реально великая.
– И твой папочка велел тебе на нее сходить?
– Папа ничего мне не велит. Он сказал, что будет признателен, ну и всё. Если б я не хотела, не пошла бы.
Ланг ухмыльнулся.
– Ты вот так в этом уверена.
– Конечно, уверена. Если б я решила, что это будет, как тут выражаются, говнище, я бы не пошла.
– Мой личный папочка велит мне что-то сделать – я, как правило, делаю.
Линор глянула на него. Ее дыхание чуть воспарило к Лангу и растворилось.
– Только он велел тебе не жениться на Минди Металман, как ты в машине сказал.
Ланг рассмеялся.
– Ладно, обычно я делаю, что он говорит. – Он казался серьезным. – Просто видимся мы с папочкой не то чтоб часто.
Эривью-Плаза вся сияла. Шатер разбили перед холлом Башни Эривью, у окошка кассы. На шатре электрическая девочка пульсировала вокруг бруса, соединенного с ее ногами. По соседству мерцал ярко-белый силуэт младенца с ложкой в руке. Желтый свет из окон Центра Бомбардини на той стороне Плазы освещал зады очереди в холл башни.
– Позволь выразиться абсолютно прямо, для протокола и так далее, – сказал Ланг, следя за своим дыханием. – Ты здесь, потому что этого хочешь. Ин тото.
[152]
– Мне нравится гимнастика. В прошлом месяце, когда шел мировой чемпионат, я не отлипала от телика.
– Только, я так понимаю, девочка помогает этим Герберам начать типа Тетское наступление
[153] против компании твоего папочки. Так Нил сказал.
– Это дела не касается. Я не папа и не папина Компания.
– Тогда что мы тут вообще делаем? Я так и вижу нас в тысяче мест куда приятнее.
– А ты, брат, парень серьезный, – сказал стоящий впереди вьетнамский коротышка; его группа как раз перебиралась к окошку кассы. Он и одна из женщин стали быстро переговариваться с человеком в окошке.
– Боже правый, это же мистер Биберлинг, сам билеты продает, – сказала Линор.
Ланг зыркнул на окошко кассы и снова стал изучать очередь.
– Он реально правая рука Боба Гербера, – сказала Линор. – Вроде как именно он придумал этот ингредиент в детском питании Гербера, вроде как помогающий младенцам жевать.
– Вместо чтоб чирикать как птички?
– В смысле?
У окошка определенно намечался скандал. Вьетнамский коротышка тыкал пальцем в сторону дверей в холл Эривью. Мистеру Биберлингу говорили, что он говнище.
– Гляди-ка, – сказал Ланг, нависая над ухом так, чтобы Линор услышала его, невзирая на гвалт вокруг окошка. Челюсть Ланга сбоку была гладкая и вкусно пахла даже на холоде.
– Гляди-ка, – сказал он. – Если мы сейчас уйдем, там идет «Даллас»
[154]. Можем глянуть «Даллас». Улетный сериал. У меня новый телик с огромной хренью. И вино есть. Всяко больше веселья, чем от барреля циркачек с цепкими пальцами ног. – Он запнулся, глянул на Линор. – Я, понятно, подразумеваю, что ты делаешь только то, что хочешь, а не то, что велит тебе папочка или кто-то там еще.
– Ну гляди… – успела сказать Линор Лангу снизу вверх, когда очередь сзади всей мощью впечатала их в стекло кассового окошка. С Ланга сбили ковбойскую шляпу. Линор уронила сумочку, лотерейные билеты выскользнули и разлетелись. Она опустилась на колени, стала их подбирать. Часть упорхнула.
– Придержите лошадей, в бога-душу-мать! – заорал Ланг на очередь. Две девочки с оранжевыми и розовыми в свете шатра волосами ответили жестами.
– Здрасте, мистер Биберлинг, – сказала Линор, запихивая последние яркие билеты в сумочку. – Два, я думаю, спасибо.
– Линор, – сказал мистер Биберлинг. – Линор Бидсман.
– Эндрю Земновондер Ланг, к вашим услугам, – сказал Ланг рассеянно, оглядываясь в поисках шляпы.
– Два так два, – улыбнулся мистер Биберлинг. Открыл ящик и стал в нем рыться. На мистере Биберлинге была шляпа порк-пай с надписью «ГЕРБЕР» на одном из полей. – Вы чуток разминулись с Пенносвистом и парнем из Банок, как его, Гоггинсом, – сказал он. – Только что зашли.
– Бланшаром или Сигурдом? – спросил Ланг.
Линор обернулась и уставилась на Ланга.
– Ну что, вот, держите, – сказал мистер Биберлинг. Сбил шляпу на затылок и улыбнулся. – Четыреста долларов, спасибо большое.
– Простите?
– Особая цена для «Камношифеко», – сказал мистер Биберлинг. – Раз вы шпионите, извольте хотя бы отбить издержки.
– Ну только я здесь не из-за «Камношифеко», – сказала Линор, пока Ланг сдерживал еще один наплыв очереди сзади. – Я здесь просто потому, что мне реально нравится Копейка Спасова.
