– Рик сказал тебе, что собирается это сделать? Это типа за два дня до того, как он сказал то же самое мне.
– Ну и как, тебя ублажило? Это правда ценный опыт, как он говорил?
Линор глянула на Ланга, ища сарказм. Она не понимала, саркастически он говорит или нет. Шея уже реально ныла.
– Ценный в плане десяти мертвых президентов в час, – сказала она медленно. – И бывают реально хорошие истории.
– Эр-Ка говорит, ты реально любишь истории. Он говорит, ты понимаешь себя как литературную восприимчивость.
– Он так сказал?
– Сказал.
Линор снова глянула в столик.
– Ну да, мне нравятся истории. И Рику они нравятся тоже. Думаю, в том числе поэтому мы вроде бы так здорово ладим. Только Рику реально нравится их рассказывать. Иногда, когда мы вместе, он просто рассказывает мне истории, постоянно. Пересказывает то, что ему прислали.
Ланг положил ботинок на стеклянную столешницу, покрутил носком туда и сюда.
– Его хлебом не корми, дай позадвигать, ага, – сказал он рассеянно. Помолчал, глянул на Линор. Линор посмотрела на кед. Ланг прочистил горло. – Может, не стоило бы этого делать, но я давно хотел спросить тебя об этой байке, которую мне поведал Эр-Ка, насчет твоего брата с его ногой: как сосунок потерял ногу, когда его мать упала с вашего дома, пытаясь сбежать от тренера по бриджу и вломиться в вашу детскую. Что-то такое. Вот что из этого правда, а что входило в комплект розыгрыша лично меня, пока мы сюда летели?
Ручьи тепла в теле Линор вроде как разделились на множество ручеёчков. Она уставилась на ботинок Ланга на столике. Закрыла глаза и ощутила, как ноет шея. Ланг всё глядел на Линор.
– Давай-ка разберемся, – сказала она наконец. – Рик рассказывал тебе личные подробности о моей семье? В самолете? Пока я была там же, только спала?
– Может, не надо было тебе говорить, что́ он мне сказал? Линор, ошпарь меня чем-нить, если я вдруг свалял дурака. Просто забудь все, что я наговорил.
Линор продолжала смотреть в стеклянную столешницу, и на Лангов ботинок, и на отражение Лангова ботинка, и на Лангово отражение.
– Он рассказал тебе все это, пока я спала, – сказала она. В столешнице Ланг вроде как смотрел мимо нее, потому что настоящий Ланг смотрел на нее. Когда он наконец опустил взгляд на столик, Линор посмотрела на Ланга прямо.
– Ну, он сказал, что ты его невеста, – сказал Ланг, – и он питает страстный и абсолютный интерес ко всему, что связано с его невестой. Как по мне, все было вполне невинно. А уж как литературно – просто вот чертовски.
Линор подняла глаза.
– Он сказал, что я его невеста? В смысле, пока невеста, а скоро мы поженимся?
– Да блин. – Ланг стукнул себя по лбу основанием ладони. – Да блин, я что, опять это сделал? О господи. Просто забудь, что я сказал. Просто забудь все, что я сказал.
– Рик сказал, что мы помолвлены? Просто взял и сказал, по своей инициативе, с бухты-барахты?
– Видимо, он имел в виду не совсем то, что говорил.
– Дерьмецо на веточке.
– Слушай, Линор, я точно не хочу влезать между двумя людьми, которые…
– Да что он такого, блин, рассказывал, во что можно влезать-то?
– Иисусе Хэ, – сказал Ланг, массируя челюсть. Его отражение в стекле отвернулось от Линор. Потом глянуло вниз и вроде как почти подмигнуло, в стекле, ни с того ни с сего. Линор подняла глаза, но настоящий Ланг глядел на свои руки.
– Иисусе Хэ Христосе, – сказал он себе. Отпил вина. Линор горячими пальцами загладила волосы назад.
– Слушай, – сказал Ланг. – Я правда прошу прощения. Может, я тебе просто обо всем сейчас расскажу, обо всем том, почему я чувствую себя перед тобой жутко виноватым, а потом мы всё забудем и…
– Какого черта ты чувствуешь себя виноватым передо мной из-за Рика? – спросила Линор устало, опять закрыв глаза и массируя загривок. – То, что он тебе что-то рассказал, не должно на тебя давить, Энди. Я на тебя совсем не сержусь.
– Только есть пара объемных хреновин, о которых Эр-Ка не очень склонен рассказывать, судя по всему, – сказал Ланг. Сделал очень глубокий вдох и снова глянул на руки. – Типа что я на всемделишном деле не перевожу для вас гербицидную или пестицидную чушь на идиоматический греческий. – Он глянул на Линор. – Типа я на деле тружусь над брошюркой для компании твоего личного папочки, насчет этого самого зашибенского нового питания, от которого младенцы вроде бы говорят, вот как твоя птичка заговорила.
Линор глядела в столик. Оба молчали.
– Ты на деле работаешь на «Камношифеко», – сказала она.
Ланг ничего не ответил.
– А значит, и Рик тоже. И Рик мне ничего не сказал.
– Боюсь, так и есть. Только я скажу вот что: уверен, у него были веские причины не.
Линор медленно дотянулась до открытой банки и долила чуток пива в стакан с Дорожным Бегуном. Не вставая с белого джутового кресла, наклонилась вперед, так что ее лицо оказалось над столиком. Она видела немного Ланга в своем вине, колеблющегося и мерцающего, с мятными глазами, в желтизне.
– И более-менее приказать мне не говорить тебе – тоже, – говорил Ланг. Глянул на Линорин профиль. – Дело в том, Линор, что он более-менее приказал мне тебе не говорить, почему я тебе и не говорил.
Линор поболтала стакан, повозила его дном о столешницу, с глухим дребезжанием. Вино в стакане хлюпало; Ланг распался на куски, и те друг с другом не совмещались.
– А значит, боюсь, я должен просить тебя, ну, пообещать не говорить Эр-Ка. Я сказал, я боюсь потерять работу и все такое, – сказал он.
– Вот как ты сам, я так понимаю, обещал Рику, что никому ни слова.
Ланг убрал ботинок со столика и тоже подался вперед, его голова – рядом с головой Линор, между ними висит в воздухе ее большой локон. Ланг глянул на локон.
– Наверное, то обещание надо бы записать на счет того, что ты могла бы назвать стратегически искаженной подачей, – сказал он очень спокойно.
– Стратегически искаженной подачей.
– Да. Потому что я дал его до того, как подвергся влиянию твоих прекрасных качеств и ты стала небезразлична мне как личность. – Ланг поставил стакан вина, неспешно завладел частью Линориного локона и стал крутить его в ту и другую сторону, весьма ненавязчиво.
– Ясно.
– Не вполне уверен, что это так уж ясно, Линор.
– О, я-то думаю, вполне, – сказала Линор, поднимаясь и ненавязчиво выводя волосы из зоны действия Ланговых пальцев. Подошла к окну, взглянула на здания – соседи Тиссоу по темной улице. Вроде бы во всех домах горел свет.
– Ну, тогда, может, я должен спросить, что ты думаешь, – сказал Ланг, откинувшись на кушетке; в окне Линор видела, как он переложил ногу на ногу и снова взял вино. – Что ты думаешь обо всем этом, ну…
