Вот как сейчас. Линор омерзительно опаздывала. А еще никак не могла дозвониться до Кэнди Мандибулы. Телефоны Шейкер-Хайтс, очевидно, перемкнуло: номер «Ч и К» соединял Линор с «Кливлендским буксиром».
– «Част и Кипуч», – говорила Кэнди Мандибула в консольный телефон коммутатора. – «Част и Кипуч». Нет, это не «Сырный домик Энрике». Дать вам их номер, хотя он может и не работать? Пожалуйста.
– Кэнди, божечки, я так виновата, ничего нельзя было сделать, я не смогла дозвониться. – Линор зашла за стойку, в кабинку коммутаторной. Высоко над головой окошко вспыхнуло кафедральным копьем света, и вернулась тьма.
– Линор, ты опоздала реально на три часа. Это как бы чуток перебор.
– Мой босс не стерпел бы. Меня бы выпнули на раз-два, вытворяй я то, что вы, девчонки, вытворяете, – пальнула между звонками Юдифь Прифт, исторгая гудение из коммутатора «Компании Бомбардини» в крошечной кабинке в метре от кабинки «Ч и К».
Линор положила сумочку рядом с телефонами службы безопасности. Шагнула к Кэнди Мандибуле.
– Я пыталась тебе звонить. Миссис Тиссоу позвала меня из душа где-то в девять тридцать, звонили мне, а трубку взяла Швартц. Мне надо было срочно в дом престарелых.
– Что-то случилось?
– Да. – Линор видела, что Юдифь Прифт держит ухо востро. – Давай потом поговорим? Ты после работы домой?
– Я в шесть поеду в «Альянс», – сказала Кэнди. – Мне, блин, надо было туда в полдень… но что уж. – Она увидела лицо Линор. – Клинт сказал, он найдет кого-то, кто меня подменит, на сколько надо. Ты в порядке? Кто из них?
– Линор.
– Она?..
– Это неясно.
– Неясно?
– Мой босс, только уважительные причины, извещаете заранее, с подписью мистера Бомбардини, – говорила Юдифь между гудками и звонками. – Но да, у нас и бизнес настоящий, и звонки настоящие. «Компания Бомбардини». «Компания Бомбардини». Секунду.
– Сегодня, я вижу, она особенно любезна, – сказала Линор. Кэнди показала, как душит Юдифь, потом стала собираться.
Их консоль загудела. Линор приняла вызов.
– «Част и Кипуч», – сказала она. Послушала, глянула на Кэнди. – «Пещера подчинения Бэмби»? – переспросила она. – Нет, это точно не «Пещера подчинения Бэмби»… Кэнди, у тебя есть номер «Пещеры подчинения Бэмби»? – Кэнди дала ей номер, но сказала, что это явно без толку. Линор продекламировала номер и разъединилась.
– «Пещера подчинения Бэмби»? – сказала она. – Что-то новенькое. В каком смысле явно без толку?
– Ничего не понимаю, вроде полный порядок, – послышался голос из-под консольной стойки, из-под стула Линор, у ее ног. Линор глянула вниз. Из-под стойки высовывались огромные ботинки. Они задергались; тело делало попытки вылезти наружу. Линор рывком отставила стул.
– Линор, на линии какие-то неполадки, возникли, видимо, ночью, Верн сказал, – сказала Кэнди. – Это Питер Аббатт. Он из «Дуплексного кабеля». Они пытаются всё уладить.
– «Дуплексного кабеля»?
– Это как телефонная компания, но не телефонная компания.
– О. – Линор апатично глянула на Питера Аббатта. – Привет.
– Ну здрасте-здрасте, – сказал Питер, яростно подмигивая Линор и поднимая воротник. Линор глянула на Кэнди; Питер принялся поигрывать чем-то, свисавшим с поясной сумки с инструментами.
– Питер, кажись, весьма дружелюбен, – сказала Кэнди Мандибула.
– Хм-м.
– Ну, я там ничего такого не нашел, я в тупике, – сказал Питер.
– А в чем проблема? – спросила Линор.
– Все нехорошо, – сказала Кэнди Мандибула. – У нас, наверное, теперь более-менее нет номера. Верно? – она глянула на Питера Аббатта.
– Ну, у вас на линии какие-то неполадки, – сказал Питер.
– Ну да, что, скорее всего, в данном случае означает, что у нас теперь нет номера, точнее, есть, но типа такой же, как у всего Кливленда, потому что он у нас внезапно общий со всеми остальными местами. Со всеми, с которыми у нас общий кабельный туннель. Ну, знаешь, все эти номера, среди которых наш только один из, и мы то и дело получаем звонки на чужие телефоны: «Сэндвич Стива», «Кливлендский буксир», кафе «Большой Бэ-Эм», «Пятачки и перья», «Набери любимую»? Теперь это всё типа один и тот же номер. Набираешь их номера – звонит телефон «Че и Ка». Плюс еще целая куча всяких новых: сырный магазин, какое-то бюро обслуживания «Гудьира»
[29], эта вот «Пещера подчинения Бэмби», куда, кстати говоря, звонят возмутительно часто. У нас у всех теперь общий номер. С ума сойти. Я верно все говорю? – спросила Кэнди Питера Аббатта. Она сложила вещи, была готова уйти и глянула на часы.
– Да, неполадки на линии, – ответил Питер Аббатт.
– Ну хоть теперь вам будут звонить. Ну хоть теперь вы в кои-то веки потрудитесь, – сказала Юдифь Прифт. – «Компания Бомбардини». «Компания Бомбардини».
– А у нее почему всё в порядке? – Линор показала на Юдифь.
– Разные кабельные туннели, – сказал Питер Аббатт. – Линии «Бомбардини» на самом деле, оказалось, идут по туннелю довольно далеко отсюда, через несколько кварталов на запад от Эривью. Сюда звонки поступают благодаря матричной распределительно-поточной переадресации, реально сложная штука, плюс еще и древняя. Ваши линии – в туннеле ровно под этим зданием, под холлом, прямехонько под скелетом того чувака. – Питер Аббатт показал на пол.
– Тогда почему вы здесь, а не внизу, там, где линии? – пожелала узнать Кэнди Мандибула.
– Я не туннельщик. Я консольщик. По туннелям не работаю. Сегодня рано утром Туннельный отдел послал на место какого-то парня. Это его проблема. Я не нахожу тут ни следа вашей, девушки, проблемы. Это двадцать восьмой, да? Я не сошел с ума?
– Да, «центрекс двадцать восемь».
– Я знаю, что «центрекс», я только по ним и работаю, мне «центрексы» уже остоебенили, простите мой французский.
– А что сказал тот парень из Туннельного? – спросила Линор. Кэнди принимала звонок.
– Без понятия, я с ним даже не разговаривал. Позвонить ему я так и так не могу, верно?
– Что, мы отсюда и позвонить уже не можем?
– Шутка юмора. Звоните сколько влезет. А если вас автоматом замкнет на другой туннельный пункт, перенаберите. Нет, мне просто надо переговорить с туннельщиком лично, в конторе. Нам же отчеты писать. – Питер глянул на Линор. – Не замужем?
– Ох, братишка.
– Что, и она тоже не замужем? – спросил Питер Аббатт Кэнди, кивая на Линор. Его шевелюра была не столько светлой, сколько желтой, как цветной мелок. Лицо – цвета типа темного ореха. От солнца так не загоришь. Линор почуяла «Пляж-Загар». Парень выглядит как фотонегатив, решила она.
