– Рубль, я вижу, у вас электропогонялка, вы ее держите в руке, пока ваша замечательная дочь и ученица показывает поистине изумительные номера, – сказал телеведущий. – Может, за этим что-то стоит?
Брови Рубля Спасова подскочили.
– Вы называете это гарантией безопасности. Копеечка ощущает себя в безопасности, уверена в себе и счастлива, когда знает, что во время исполнения номеров электропогонялка всегда рядом.
– И какая же она мастерица, – сказал телеведущий.
– Чувак сумасшедший, – сказал Элвин Гишпан. – Чувак фашист.
– А она просто суперическая, – сказала Линор. – Сейчас она будет держаться одними пальцами ног… вот. Ого.
– Цепкие пальцы ног, тоже мне, – сказал Элвин. – Пошли в зоопарк, я покажу тебе клетки, в которых цепких пальцев ног не сосчитать.
– Зелен виноград, – сказала Клариса.
Линор прыснула в подмышку.
– Семейный театр через полторы минуты, – сказала Клариса.
– Она почти закончила, – сказала Линор. – Сейчас будет соскок, она приземлится на один палец, просто убой… вот оно. Офигеть, да? И она выступает в Эривью, через неделю.
– Да что ты говоришь, – сказал Элвин.
– Я очень хочу пойти, – сказала Линор.
– Лопатула, крошка, принесешь зрительский диск? У кого-нибудь есть вопросы по репликам? Элвин, о работе будешь думать в рабочее время. – Клариса передвинула кофейный столик из центра гостиной.
– Рубль и Копейка Спасов и Спасова: команда что надо, и, если позволите вставить личный комментарий, прекрасное добавление к нашей великой стране, – сказал телеведущий. – Рубль и Копейка Спасовы.
– Теперь, пожалуйста, пошли вон, – сказал Рубль Спасов. Вновь появился Эд Макмахон. Камешек встал и переключил пульт на «Вставить лазерный диск».
Клариса раздавала маски. Маска «Клариса» для Кларисы, маска «Элвин» для Элвина, маска «Камношифр» для Камношифра, маска «Лопатула» для Лопатулы. Маски были отличные, очень жизнеподобные. Клариса изготовила их из гипсовых слепков, папье-маше и оберточной фольги «Рейнолдс» в подвальной мастерской. Клариса во многих аспектах художник, думала Линор, невзирая на «Пляж-Загар». Особенно ей удаются разные штуки с лицами людей. Каждый год она дарила своему отцу, отцу Линор, банки с теннисными мячами, причем все мячи были жутковато схожи с головой Боба Гербера или Эрва Чинарика. Камношифр Бидсман III обожал играть ими в теннис. Еще Клариса тихой сапой делала мячи-головы Камношифра Бидсмана III, по которым иногда лупила на пару с Элвином. В мрачный период, где-то год назад, появилась банка с мячами-головами Элвина.
Вставили зрительский диск, и на сверхширокоформатном экране появился вид, как бы со сцены, рядов театральных кресел, в которые садились одетые с иголочки люди с программками в руках. Пока зал на экране заполнялся, Клариса надела маски на детей. Картонные ростовые фигуры Элвина, Кларисы, Камешка и Лопатулы разместили по обе стороны от телевизора, пополнив число зрителей.
– Мама, мы правда делаем это в последний раз? – спросил Камешек чуть приглушенно. – Мы это делали уже пять раз подряд.
На телеэкране для зрителей заиграла приятная, предваряющая спектакль музыка. Зал был почти полон. Картонные фигуры занимали стоячие места.
– Последний раз. На следующей неделе будет кое-что новое.
Резинка, державшая маску «Лопатула» у Лопатулы на голове, перекрутилась и запуталась в волосах, Лопатула заплакала. Элвин под маской «Элвин» ее утешал. Зрители в телевизоре издавали шум сродни бормотанию; согласно оглавлению лазерного диска семейный театр уже начался. Клариса перевставила диск и нашла более ранний кадр, на котором места в театре только заполнялись. Вручила Элвину часы со Спиро Агню, Камешку – книжку-вырезалку Ричарда Скарри
[85], Лопатуле – плюшевого медвежонка Англо Маффина; сама помахала картой «Виза Голд». Линор положила газировку и горошек на кресло рядом с телевизором и присела возле картонного Элвина.
Клариса сверилась с часами на тыльной стороне запястья.
– Вперед, малыш, – сказала она Камешку. Тот придвинулся ближе к телевизору, Клариса, Элвин и Лопатула тесно сгрудились позади.
Зрители перестали кашлять и приглядывались к сцене. Клариса пальцем ткнула Камешку в спину.
– Жил да существовал, – продекламировал Камешек из-под маски, – союз под названием семья Гишпанов. Семья была сплоченная и очень крепко соединенная чувствами семейной любви. – Все четыре Гишпана поцеловали друг друга через маски и обняли тоже. – Больше того, – продолжил Камешек в сторону телевизора, – люди, которые были в семье, думали о себе больше как о… больше как о…
– Членах семьи, – прошептала сзади Клариса.
– Больше как о членах семьи, чем как о настоящих людях, об особых индивидуальных личностях. Они думали только о семье, и они думали о себе только как о части семьи.
Клариса взяла с пола четыре красные маски с неопределенными лицами и словами «ЧЛЕН СЕМЬИ», отпечатанными белым поперек лба, и все Гишпаны надели эти вторые маски, что было затруднительно, учитывая наличие первых.
Камешек шагнул назад, его место у телевизора занял Элвин.
– Это было, видимо, и хорошо, и плохо. Это было хорошо, потому что каждый член семьи твердо и уверенно ощущал идентичность и идентификацию с союзом бо́льшим, нежели он. Или она. Его или ее заботы не были только его или ее заботами, и он или она могли полагаться на поступки, идеи и чувства, которые он или она ценили как имеющие ценность не только для его или ее забот, но также для всей органическо-эмоциональной ячейки, частью которой он или она были. Возникало чувство идентификации, неодинокости, короче говоря, безопасности и теплоты, психологического убежища. Четыре индивидуальных личности были союзом. – Зрители тепло зааплодировали.
Вперед вышла Лопатула.
– Но это было и плохо. Потому что каждый в… семье чувствовал, что все они были, были частью семьи. И если случалось что-то плохое, что делало семью уже не совсем семьей, люди в семье также становились уже не совсем людьми, и тогда они становились одинокими, невидимыми, несчастными, и все взрывалось очень быстро и очень плохо. – Гишпаны сняли маски «ЧЛЕН СЕМЬИ» и надели чисто белые безликие маски с красными трещинами, делившими их пополам, и совсем крошечными дырочками для дыхания; все сделали три шага друг от друга и повернулись спинами. Зрители зашептались. Линор стала есть лайм. Она видела, как Камешек под маской незаметно ковыряет в носу.
/г/
Я расписался в получении следующего сообщения, датированного 1 сентября 1990 года, от мистера Карла Шмоуна, юридическая контора «Шмоун и Ньет», Кливленд, пишущего мне по официальной просьбе мистера Камношифра Бидсмана III, президента и генерального исполнительного директора «Продуктов детского питания Камношифеко»:
