Вообщем впечатл. нет. Паралл./прецед. впечатл. нет.
11:30 Уб. из Мед. центра Озерной Богоматери, Чикаго.
д. дж./в.п.п.
/д/
– Реально стремно: понедельник – и никаких телефонов. Ты был крут с Валиндой, Рик. Не видела бы своими глазами – ни за что бы не поверила.
– Чертова боль в ушах не уходит. Будто взлет всего лишь размягчил уши для посадки. Линор, это было невыносимо.
– Мне так тебя жалко. Я могу помочь?
– Ага, трасса 9. Вот она. Мы на трассе 9. Божечки, я же помню эту трассу 9. Господи ты боже мой, мост Кулиджа
[94].
– Ты никогда сюда не возвращался, на встречи однокурсников и все такое?
– Да ты издеваешься.
– …
– Линор, самолет ведь не останется ждать нас в ангаре Брэдли-Филда?
– Ни за что. Это единственный самолет «Камношифеко».
– Как экономно.
– Думаю, он взмыл в воздух почти сразу. Думаю, ему надо домой.
– Мир повидать, людей повстречать…
– Я как-то не уверена. Ты впихнул нас в этот лимузин типа через четыре секунды.
– Закон Восточного побережья. Видишь подходящее транспортное средство – хватай его скорей.
– Самолет должен вернуться за нами завтра к обеду… в одиннадцать тридцать.
– Полно времени на разговор с Ля-Вашем.
– Который, разговор, точно будет тратой времени, в терминах папы, предсказываю. Линор точно не связывалась с Ля-Вашем, если уж она не связалась со мной. Ля-Ваш и Линор друг друга ненавидят. И у него даже нет телефона. И они с Джоном ненавидят друг друга тоже. Или по крайней мере он ненавидит Джона.
– Столько ненависти.
– Ну, это такая семейная ненависть. Ненастоящая.
– Господи. Ресторан «Аква Витаэ»
[95]. Я думал, его давно снесли. Не вспоминал об «Аква Витаэ» столько лет. Славный боже. Мы, знаешь, набивались в машину и ездили в «Аква Витаэ» за чудовищно огромными пицца-гамбургами.
– Пицца-гамбургерами.
– А, стычка местных диалектов. Какое счастье. Как плотину прорвало.
– …
– Только мне правда надо пописать.
– Может, съедем на обочину? Или постоим чуток у этого молла.
– Боже, нет, только не молл. Мы почти там. Мы почти тут. Думаю, это просто возбуждение. К тому же Амхёрст кишит уборными. Ну или кишел. Я знал каждую.
– Держись, солдат.
– Ты хотя бы узришь предполагаемое будущее «Камношифеко» в учении. Потом доложишь папе в его логове.
– Я не скажу папе ничего, кроме того, что захочу. Папа в офисе наплел мне девяносто видов лжи. Я начинаю думать, что папа неисправимый лгун. Он лжет патологически, даже как-то патетически, когда речь идет о мисс Злокач. И он велел тому парню, который на него работает, я с ним ходила в школу, за нами шпионить. И велел показаться, только когда стало ясно, что я вижу его ботинки под занавеской.
– Это с кем ты ходила в школу? Мне о нем что-то уже известно?
– Слушь, у нас объявлен абсолютный мораторий на припадки, Рик, ясно? У меня вообще не то настроение.
– …
– И ты бы должен понимать, что я отцу ничего не докладываю и для него не шпионю.
– Расслабься. Ты среди друзей. Рядом с человеком, который ставит твои интересы выше своих. Помни об этом.
– Ох, Рик.
– Я люблю тебя, Линор.
– Но я должна признать, мне не терпится увидеть, каков Ля-Ваш в колледже. Соображалка у него лучше, чем у Джона, я думаю. В плане чистой сообразительности он единственный в семье сообразительнее Джона. В школе Шейкер-Хайтс, я знаю, ему и пальцем не приходилось шевелить. И дома летом он безнадежен. Сутками сидит в восточном крыле, весь обдолбанный, и смотрит мыльные оперы, и штуки вроде «Флинтстоунов», и вырезает узоры на ноге.
– …
– А вечером, каждый вечер, он просто ездит бухать со своими жуткими дружками на этих их машинах, у которых зад дальше от земли, чем перед.
– Бигфуты.
– На этих их бигфутах. И папа вечно не в курсе, чем занят Ля-Ваш, потому что папы почти никогда нет, а когда есть, он тихонько ходит всюду на цыпочках с мисс Злокач. Папа думает, что Ля-Ваш работает. Он думает, Ля-Ваш – его копия.
– Мы почти на месте. Этот холм. Оседлаем этот холм – и мы на месте.
– Я уверена, он должен работать, теперь, когда он в колледже. Я знаю, он работал.
– И… ах-х, вот оно. Святые угодники.
– У тебя глаза туманятся.
– Гадом буду. Чтоб мне провалиться. Я не был здесь ровно двадцать лет. Это моя альма матер.
– Ну конечно она, глупый.
– Альма матер.
– …
– Поедем сразу к Каменному, Линор? Ля-Ваш ведь там живет, правильно?
– Да.
– Водитель, прошу, отвезите нас прямиком к Каменному общежитию, Амхёрстский колледж. Вы, боюсь, сами должны будете найти дорогу. Это новенькая общага, я про нее ничего не знаю, не имел…
– Без проблем, дружище.
– Как мило. Святые угодники. Чертовски странно все это видеть. Деревья едва намекают на начало превращения, да? Одни больше, чем другие. Глянь сюда, например.
– Миленько, правда.
– Ты здесь уже бывала?
– Я бывала в Маунт-Холиок. Как-то съездила туда, когда там училась Клариса.
– Как тебе – понравилось?
– Это было в марте, но понравилось, да. Кампус очень понравился.
– Мне всегда нравился Маунт-Холиок, в общем и целом.
– Что это значит?
– Господи, Линор, мне нужно пописать.
– Пописаешь в комнате Ля-Ваша.
– …
– О господи, нет! Рик, эти туфли, опять.
– Прости?
– Эти туфли. Видишь, что у людей на ногах? Мокасины? Кожаные, с белой пластмассовой подошвой?
– Ну – да.
– Видишь двух девчонок и того парня? Боже, они их тут так и носят. Блин, как я ненавижу эти туфли.
