– Ну ладушки. Фигня. – Взгляд Ля-Ваша вернулся к телевизору. – Нам надо закончить игру в «Привет, Боб», потом будет серия «Семейки монстров»
[104] по двадцать второму, я ее весьма хочу посмотреть, а потом можем вдарить по разговорам.
– Но он к тому времени уснет, я предсказываю, – прошептал Сапун в ухо Линор, поглаживая локтем ее ребра.
– Привет, Боб, – сказал Билл Дэйли, персонаж Говард Борден, на экране.
– Кранты, полные, – сказал Ля-Ваш, глядя на Кота и почти полную бутылку водки на полу перед ним. – Ну, Кот, до завтра.
– А лянфер,
[105] – пробормотал Кот. Присосался к бутылке. Почти моментально остановился.
– У тебя пять минут, чтоб ее прикончить, – сказал Ля-Ваш Коту.
– Ему будет реально плохо, – сказала Линор.
– Нам тут больше не бывает плохо, – сказал Ля-Ваш. – Тот амхёрстский чувак, легендарный чувак годы назад родил традицию: чтоб не было плохо, мы бьемся головой о стену.
– Бьетесь головой?
– Со всей силы.
– Понятно.
Зазвонил телефон.
– Сапун, не хочешь взять лимфоузел? – спросил Ля-Ваш, возвращаясь к блокноту. Сапун переступил через Кота, который полз по серому ковру, и снял трубку. Антихрист что-то записывал.
– Антихрист, это Снаженер, – сказал Сапун после паузы, прикрыв трубку рукой. – Эволюция как культурный феномен, билет номер один. Были ли критики Дарвина правы насчет того, что теория естественного отбора чрезвычайно опасна для христианства.
– Скажи Снажу, нога интересуется, что́ он за это даст, – сказал Ля-Ваш.
– Грибы, говорит.
– Профессор?
– Саммервилль.
– Скажи Снажу, интересующий Саммервилля ответ – да, – сказал Ля-Ваш. Сапун зашептал в трубку. Ля-Ваш продолжил: – После «Происхождения»
[106], думает он, Библии пора на покой. Библия перестает быть исторической хроникой имевших место событий и взамен становится образчиком моральной беллетристики, годящейся лишь в путеводители по процессу принятия решений, как жить. Она уже не сообщает о том, что было и есть, она лишь говорит, что должно быть. – Ля-Ваш открыл глаза. – Саммервилль уплетет это за милую душу.
Сапун вещал в трубку. У Кота оставалась треть бутылки, он был зеленый и волглый. Гон сидел, положив ногу на ногу, с косяком на диване.
– Снаж говорит, улет, – сказал Сапун. – Снаж говорит, спасибо, Антихрист.
– Скажи Снажу, мы с ногой ожидаем увидеть его и его грибную дань ближе к ночи, – сказал Ля-Ваш.
Линор нагнулась как можно ближе к Ля-Вашу:
– Антихрист?
– Что я могу тебе сказать? – сказал Антихрист. – Мы не можем обойти то, что я выгляжу сатанински. Гон, не хочешь освободить место на стене для Кота?
Гон медленно встал и принялся убирать постеры.
– Мать, – застонал Кот.
– Реально садистский аспект этой игры, – прошептал Сапун, придвинувшись к Линор так, что она вынужденно отсела от него и чуть не свалилась с чемодана, – если кто-то еще в сериале говорит «Привет, Боб» прежде, чем Кот выполнит свою водочную обязанность, Кот должен выпить цельную другую бутылку за пять минуточек.
– А Кот в курсе? – спросила Линор, глядя на Кота. Тот сидел сгорбившись, на полу, его затылок покоился на стенке и с перерывами вяло о нее ударялся, бутылка водки лежала на коленях, горлышко соединялось с губой Кота тонкой ниточкой слюны.
– Думаю, на данном этапе Кот в курсе, в ганглионарном смысле, – сказал Антихрист, – несмотря на то что с трудом сформулировал бы правило, если бы его попросили.
– Мамочка, – пискнул Кот еле слышно.
– У тебя получится, ты, крупняга-здоровяга, – сказал Сапун, массируя Коту плечи.
На телеэкране появился Эд Макмахон.
– Эд, продавай! – заорал Антихрист.
Гон отложил трупик косяка и задумчиво цедил пиво. Он повел краснющими глазами и смотрел на Линор так долго, что ей стало неловко. Потом Гон стал смотреть на Ля-Ваша, который его игнорировал. Потом снова на Линор.
– Эй, Антихрист, – сказал он. – Ничо, если я у твоей сестры спрошу кое-что?
– Будь как дома, – сказал Антихрист, попеременно глядя на экран и на попытки Кота допить бутылку, попытки теперь уже совершенно жалкие, поскольку водки осталось совсем на донышке и Кот всё пытался вылить ее в рот, а она почему-то выливалась изо рта или, в любом случае, там не оставалась и скользила обратно в бутылку, а оттуда наружу, на ковер и Котову рубашку.
Гон смотрел на Линор, пока Сапун массировал ему плечи, присев сзади.
– Линор, как Антихрист потерял ногу?
– Ну, это, эй, так нечестно, потому что это не вопрос, потому что я на него уже отвечал, – сказал Антихрист. Линор стала глядеть на Ля-Ваша. Его голова застыла на плече. – Я же говорил, это случилось в танце. У меня было такое необъяснимо счастливое детство, что я просто танцевал, все время, от радости, и как-то раз затанцевался, и оно случилось. Квод эст демонстратум.
[107]
Линор засмеялась.
– Это правда? – спросил Гон у Линор. – Поддержишь его версию?
– Безусловно, – сказала Линор, не глядя на Ля-Ваша, который не глядел на нее.
Ля-Ваш повернулся к Гону.
– Тебе что, незнаком инвалидный этикет? Нельзя обсуждать инвалидность в присутствии инвалида, пока инвалид сам не заговорит об инвалидности. Я, может, внутри весь корчусь от боли. Может, ты хочешь сам делать домашки с дифурами?
– Антихрист, – сказал Гон с легкой ухмылочкой, – сим удостоверяю искренние извинения за бестактность, а равно пользуюсь возможностью указать, что еще один косяк не пережил срок годности, вот.
– Хрумпф, – сказал Антихрист, выдвигая ящичек. – Клинт Вуд и облигации спешат на помощь.
– Пять минут прошло, Антихрист, – сказал Сапун.
Подбородок Кота упирался в грудь. Одна рука несообразно вытянулась, палец указывал на ступеньки в туалет комнаты отдыха.
