– Ты сонный? – спросила Линор. – В смысле, от кваалюдов?
Ля-Ваш глянул на деревья.
– Сапун сказал тебе, что сегодня день кваалюдов? Что ж, мои соседи нынче столь словоохотливы. Это был очень маленький кваалюд. И, нет, неправда, я от кваалюдов не сонный, уже нет, правда.
– А как тебе от них?
Антихрист глянул на лодыжку.
– Будто я где-то там.
Линор посмотрела на девочку.
– Кто-то там, – сказал Ля-Ваш лодыжке. – Кроме того, – он поднял глаза, – в древней коре полушарий сейчас суматошно, потому что я должен все подготовить к беседе о гегелевском снятии с Дерганым Роем Келлером, и это будет полная труба, потому что Дерганый Рой Келлер слишком дерганый для усвоения чего-либо, кроме материала, поданного доходчиво. Доходчивая подача материала – не конек Гегеля.
Линор потянула за травинку. Та, слабо пискнув, вылезла из земли.
– Как получилось, что ты делаешь за всех их работу, Камешек?
– Как ты думаешь, где Линор? – спросил Антихрист у ноги.
– Почему ты делаешь работу других, а не свою? – спросила Линор. – Ты умнейший человек из всех, кого я знаю. Включая Джона.
– К слову говоря…
– Как вышло, что ты стал таким? Ты здесь все время обдолбанный, да?
Антихрист вынул из ящичка косяк.
– Мне надо заботиться о ноге.
– Как это вышло?
Антихрист с наработанной непринужденностью зажег косяк на ветру и глянул на сестру из-за облачка.
– Это моя фишка, – сказал он. – Здесь у каждого своя фишка. Без фишки здесь никак. Моя фишка – быть Антихристом, более-менее безнадежным, и заботиться о ноге. Безнадежно профуканный интеллект. Так сказать. Безфишкенно жить нельзя, Линор. Невзирая на мистера Кипуча.
– А эта херня что значит?
Ля-Ваш глянул поверх головы Линор на солнце.
– Давай на одну секунду прервемся, и я, с твоего позволения, попытаюсь изложить все, как есть. – Он почесал бровь. – Ты проделала огромный путь к самому периферийному из Бидсманов, решив сообщить мне, что ты не знаешь, где сейчас некоторые люди, и спросить меня, знаю ли я, где сейчас некоторые люди. И ты сделала это по просьбе папы.
– Папа хочет, чтобы я выяснила, вдруг ты слышал или у тебя есть идеи насчет того, где сейчас Линор и Джон. Особенно папе важна Бабуля.
– Конечно.
– И ты говоришь, что никаких идей.
– Верно.
– Ты был в курсе насчет того, что делали Бабуля и папа? – спросила Линор. – Насчет дома престарелых?
– Более или менее. Скорее, менее чем более.
Маленькая зеленоглазая девочка осторожно приближалась к Линор и Ля-Вашу, двигаясь внутри длинной тени матери. Антихрист, все еще притворяясь, что не видит девочку, тем не менее поманил ее ногой.
– Как это вышло? – спросила Линор.
– Как вышло что?
– Как вышло, что ты знал?
– Кажется, Линор мне сказала, в свойственном ей афористическом стиле.
– Но когда?
– Давно. Вообще-то я делал кое-какие расчеты для нее и миссис Клиньк.
– Иньгст.
– Иньгст. Какую-то множественную регрессию. На прошлое Рождество. В этом скорее Джон сечет, чем я, но раз дорогой Джон занят, или был занят, тем, что морил себя голодом, а ноге это совершенно чуждо, она бодро умяла сотню зеленых, даже не позеленев.
– Есть мысли, как вышло, что Линор не сказала обо всем этом ни словечка мне – вдруг ты знаешь?
– Ничего, даже отдаленно напоминающего мысль, – сказал Ля-Ваш. Линор оторвала взгляд от травинки и увидела, что девочка сидит рядом с Антихристом, вытянув перед собой пухленькие ножки в блестящих черных туфельках. Антихрист позволил ей трогать ногу. Линор он сказал: – Должен честно признать, я ломал голову, во мраке ночи, о чем вы с Линор все это время вообще разговаривали. Ты же постоянно туда ездила, прошлым летом.
– Ну, я еще читала книжки Конкармине, сколько-то времени.
– Я рад, что хоть кого-то от нее не воротит.
– Кто сказал, что меня от нее не воротит?
– Она по-прежнему без ума от Матушки Западного Ветра? Бобёр Боберт, Уж Луиджи
[116] и все такое?
– Я ее довольно давно не видела. В последний раз, когда я ей читала, она была без ума. По крайней мере, издавала звуки, которые я трактовала как безумные.
– Как мило, – сказал Ля-Ваш. – Ты бы ее проведала. Ей наверняка реально одиноко. Как думаешь?
Линор видела, что маленькая девочка глядит на Антихристов темный лоснящийся профиль. Девочка потянула за рукав его фуфайки.
– Ты черт? – спросила она громко. Родители, казалось, ее не слышали.
– В данный момент нет, – сказал Антихрист девочке, полностью вручая ей ногу, на секунду.
– Я не хочу туда больше ездить, по крайней мере, пока Линор не вернется, – сказала Линор негромко, загибая под подбородком крюкообразный локон. – Боюсь, я ненавижу Конкармину, искренне и абсолютно. Не знаю, верна твоя теория или нет, но, боюсь, верна. И этот мистер Блюмкер все время вертится рядом, у меня от него уже не мурашки, а мурашищи, по причинам, в которые я прямо сейчас предпочту не вдаваться. И плюс, конечно, теперь еще и Линор нет, больше недели, и она, хорошенько потрудившись, чтобы у меня за нее душа болела, даже не дает себе труд сказать, где она. Она же знает, что я не папа. Как и ты, ты же точно знаешь, что я не папа.
Антихрист теребил обвислую пустую штанину вельветовых шорт.
– Я начинаю думать, что Линор мертва, – сказала Линор. – Кошмарная мысль, и я еще не могу по правде горевать. Я думаю, может, она умерла в доме престарелых, и миссис Иньгст что-то с ней сделала, когда отвлеклась от кормления невинных животных ЛСД или шишковидной едой.
– Знаешь, по моему мнению, если тебе нужно мое весьма поверхностное мнение, я думаю, может, Линор и правда мертва, – сказал Антихрист; он развлекал девочку, направляя ее руки, чтобы нога плясала на траве, и беззаботно сжимал косяк двумя пальцами. – Ей же лет сто, в конце-то концов, нет? Думаю, она просто ушла куда-то умирать. Куда-то, где никто не увидит ее хоть на долю секунды беззащитной. Думаю, это было бы в ее стиле. Или это, или она сейчас у Гербера, готовится неслыханно пнуть папу в промышленный пах. На что я скажу: вперед.
Рыжая девочка громко смеялась, глядя, как нога исполняет особо заковыристый степ. Мужчина в белых лоферах и женщина с венами вернулись с площадки.
