– Очень хорошо помню. – Концеппер улыбнулся Слотнику. – Фред не слишком тебя заездил, нет?
– Вообще нет. Вообще. Мы с Фредом отлично ладим. Только вчера играли в теннис. Фред отличный мужик.
– На нас Фред ездил, дай боже.
– Может, размяк.
– Кто знает.
Последовавшее молчание прерывалось только кухонным шумом: Скотт делал что-то с посудой в раковине.
– В общем, – сказал Концеппер. – Почему я здесь. Я только что из соседнего дома, мистера Костигана. Был там с раннего утра. Пытался составить опись – систематизация, строчка за строчкой эт цетера. – Он глянул на Слотника. – Ты же знал, что Костиган был моим клиентом.
– Конечно, бедняга, – сказал Слотник, дотягиваясь до кофе. – Мы всего год назад помогли ему обустроить тихую гавань из муниципальных облигаций. Ладную, годную гавань. Он нуждался в защите. Бедняга уже не воспользуется выигрышем.
– Верно, – сказал Концеппер. – Ну, Алан поставил меня на его недвижимость.
– Серьезно? Ну, мы еще думали, кто ею займется. Всё поглядывали, через забор, вдруг кто пришел. Фред не знал, кого Недвижимость поставит на это дело.
– Ну, вот он перед вами. – Концеппер глянул на Эвелин Слотник и улыбнулся. Она улыбнулась в ответ.
Потом ее улыбка перешла в свою противоположность, а рука вернулась на воротник.
– Это ужасно, когда такое с кем-то случается, – сказала она. – Мы так расстроились. Мы были шокированы, правда, это был шок. Так страшно: что-то в голове человека может просто… лопнуть, как воздушный шарик, в любую минуту – и тебя нет. Вероника Блевок за два дома отсюда сказала мне, что у него никогда не было никаких проблем со здоровьем, вообще, в принципе. Это очень страшно. – Она угнездилась поглубже под рукой Слотника.
– Ему было много лет, дорогая, – сказал Слотник, сдерживая угнездение Эвелин, чтобы не пролить кофе из кружки на руку. – Такое случается. Сколько ему было, Монро?
– Пятьдесят восемь, – сказал Концеппер.
– Ох.
– Мы оба не смогли прийти на похороны, – сказала Эвелин. – Дональд погряз в работе, Скотт лежал дома с больным горлом. Но мы послали цветы.
– Очень мило.
– Вообще нет, – сказал Слотник. – Он был добрым соседом. Спокойный, держал газон в порядке, разрешал детям играть в футбол на своем дворе. Иногда, когда мы уезжали из города, предлагал заходить, забирать почту, поливать растения. Он нам нравился.
– Судя по всему, милый человек.
– Таким он и был, – сказала Эвелин.
На мгновение стало тихо. Слотник прочистил горло.
– Ну так как его недвижимость? – спросил он.
– Сравнительно беспроблемная, хотя я только начал. – Концеппер улыбнулся и покачал головой. – Вообще, совсем беспроблемная. Я работаю с ней сегодня только потому, что отстаю от графика, из-за моего дома, ну, на прошлой неделе: страховые агенты, пожарный департамент, проволочки эт цетера.
– Слушай, чертовски печально это слышать, Монро, – сказал Слотник. – Тяжело тебе пришлось. Мы не хотели об этом напоминать, пока ты не скажешь, верно, дорогая? Мы думали, ты расстроишься, ты устал об этом говорить.
– Это всего лишь дом, – сказал Концеппер. – Все важные документы остались в офисе. Адвокаты всегда страхуются под завязку – ты это, конечно, знаешь. – Все засмеялись. Концеппер глянул на Эвелин. – Только птичку жалко.
– У тебя была птичка? – спросил Слотник.
– Да. Красивая. Я ее кормил с пальца.
– Какая жалость, – сказал Слотник, почесывая шею.
– Да.
– Да.
Вновь настала тишина. Слотник отпил кофе, окольцевав им Эвелин. Эвелин, казалось, глядела на все в гостиной, кроме Концеппера. Уточки на пижаме Слотника явно были кряквами.
– Как дети? – спросил Концеппер.
Эвелин прочистила горло.
– Дети хорошо. У Стивена как раз выпускные экзамены, и еще бейсбол, ни на что нет времени. У Скотта была простуда, но теперь ему лучше.
– Они здесь?
– Скотт встал к завтраку, веришь ли, – сказал Слотник. – Скотт? – позвал он. Ответа не было. – Видно, пошел во двор.
– Стив еще спит, – сказала Эвелин. – У него после обеда игра, Дональд говорит, он сегодня питчер.
– Чертовски верно, – сказал Слотник. – Когда отец тренер, а у тебя рука как у нашего парня, иногда приходится побыть питчером
[135].
– Ну, хорошо, – сказал Концеппер.
– Ну да.
– Ну да.
Слотник отставил кружку.
– Ну, ты сказал, что хочешь с нами поговорить.
– Да, – сказал Концеппер. Эвелин уставилась в большое окно гостиной на ярко-зеленый газон перед домом.
У Слотника был такой взгляд, что он бы посмотрел на часы, если б у него на руке были часы.
– Ну? – сказал он.
– Ну, ты не знал мистера Костигана слишком близко, если я верно улавливаю.
– Мы были соседи. Мы знали его довольно хорошо как соседа. Говорили через забор. Сам знаешь, как это бывает.
– Конечно, – сказал Концеппер. Он посмотрел на руки, на колени. – А что насчет детей? Дети хорошо его знали?
Слотниковский лоб превратился в озадаченный лоб.
Эвелин снова откашлялась.
– Нет, – сказала она. – Ну, не лучше чем мы. Они играли на его дворе, иногда, когда туда залетало что-то с нашего. Мы договорились поставить забор между домами, но не дворами. Он в этом отношении был очень милый. Явно любил детей. Детям он нравился, я знаю, потому что давал им на Хэллоуин дорогие сладости. Гигантские шоколадки «херши», они их не могли осилить в один присест. Он был милый, но замкнутый.
– Как и положено доброму соседу, – сказал Слотник.
– Не думаю, что дети знали его лучше чем мы.
– Особенно меня интересует Стив, – сказал Концеппер.
Слотников лоб сделался хуже.
– Ну, нет, Монро. А в чем, собственно, проблема?
Концеппер втянул носом воздух, нагнулся и щелкнул портфельными замками. Он вынул большую фотографию и передал ее через кофейный столик Эвелин, которая все время смотрела на Слотника.
Это был цветной снимок мальчика, который шел по кирпичной дорожке Слотников к входной двери, с рюкзаком через плечо. Мальчику – лет тринадцать, крепыш, довольно большой и сильный для своего возраста, судя по лицу. Короткие, пшеничного цвета волосы. Фотографировали явно издалека. На пути объектива случилось несколько кленовых листьев. Концеппер и сам различал их очертания.
