Так и окоченеть недолго. Надо держать ухо востро, стемнеет, и мы превратимся в ледышки.
У тебя поесть что-нибудь найдется? – спросил он. Пасту мы прикончили.
Паштет, ответил я. Паштета на донышке и хлеб. Ну и еще пара каких-то пустяков.
Я выложил все, что у меня было. Паштет. Три яблока. Кусок савойского сыра. Огрызок багета.
Матерь божья, прямо пир горой.
Мы дошли до кучи покрышек, устроили свои задницы на мягкой, нагретой солнцем резине. Автостопщик открыл полупустую банку паштета.
Я рассчитывал, что в этой деревне будет какой-никакой бар, пиццерия, хоть что-нибудь. Даже не проверил.
Мы в Орионе, весело сказал я. В Орионе, городе великанов.
Паштет был острый и еще настоялся за день в откупоренной и снова закрытой банке. По краям оставалось желе. Я вылизал банку кусочком хлеба. Подчистил все, что можно. Мне хотелось есть. Невероятно, чудовищно хотелось есть. Полбанки паштета на двоих, да на таком холоде, это на один зуб, даже меньше. Хлеб был резиновый. Из супермаркета. Ломался на зубах, как картон. Непропеченный, почти не пористый, тут же скатывающийся во рту в комок, липнущий к зубам. Вкус появлялся под самый конец. Очень не сразу. И все-таки от него становилось лучше.
Дверь дома напротив снова отворилась. Появилась та же женщина, пошла к нам.
Я разогрела остатки мясного рагу, может, соблазнитесь?
Рагу, сказал автостопщик. Как можно отказаться от мясного рагу?
Хотите, сюда вам принесу? – спросила женщина. Или хотите в доме поесть?
Я посмотрел на автостопщика.
В доме уж точно будет уютнее.
Если в доме, тогда пошли.
Мы вам не помешаем, вы уверены?
Ну я же сама предлагаю.
Мы дошли втроем до дверей домика. Увидели через окно горшок на огне.
Снимайте пальто, сказала она.
Потом мы разулись. Я ощутил под ногами паркет, услышал тихое поскрипывание дерева. Светлый дешевый паркет, из простой сосны. Мы вдруг оказались в тепле. Не у одинокого жара костра или жаровни. В тепле цельном, окутывающем, создающем впечатление, что ты попал в другой мир, приветливый, защищающий. В мир, где даже помыслить нельзя, что тебя впускают только затем, чтобы ты потом вернулся в другой, негостеприимный мир холода.
Из гостиной доносились звуки мультфильма. Девочка, которую мы видели в окне (и на крыльце тоже), выскочила в коридор. Подбежала прямо к ногам автостопщика, задрала головку, глядя на нас.
Мам, это кто?
Это друзья, зашли поесть. Спроси, как их зовут.
Автостопщик назвал свое имя. И я свое – Саша.
А тебя как зовут? – спросил автостопщик.
Лила, сказала девочка.
Как вкусно пахнет, вслух произнес автостопщик. Мамма миа, до чего вкусно пахнет.
Он направился на кухню.
А я Суад, сказала хозяйка. Добро пожаловать к нам.
Мы увидели маленькую гостиную, кухню открытой планировки, обеденный стол вплотную к рабочему.
Давно вы здесь живете? – спросил автостопщик.
В Орионе – двадцать пять лет, ответила Суад. В этом доме – четыре года.
Она выключила огонь под рагу, подняла горшок.
Все за стол.
Еще раз, громче, позвала Лилу, которая скрылась в своей комнате.
Лила, солнышко, иди кушать.
Кивком показала, где раковина.
Если хотите помыть руки, мыло лежит рядом.
Сказала как ни в чем не бывало, но не терпящим возражений тоном. Привыкла не повторять два раза. Мы с автостопщиком двинулись к раковине, вымыли грязные руки, словно проштрафившиеся, слегка пристыженные мальчишки. Девочка вышла из комнаты, села с нами за стол.
Хорошо у вас, сказал я. Спасибо.
На подложках сверкали приборы. Я взял вилку, взвесил в руке, наслаждаясь ее весом. Тяжестью настоящих столовых приборов, накрытым столом.
Давайте свои тарелки, сказала Суад.
Я поднес ко рту ложку рагу. Мясо таяло во рту, соус обжигал. Я чувствовал, как сок наполняет рот, обволакивает вкусовые сосочки. Немного подождал, прежде чем зачерпнуть вторую ложку. Пусть сперва первая как следует растечется по нёбу. Пусть как следует наполнит весь рот.
Шафрана достаточно? – спросила Суад.
Автостопщик не ответил. Он уже заглотил две трети своей тарелки.
Суад и Лила рассмеялись.
Ну-ну, смотреть приятно. Я видела, как вы там сидите на улице со своим черствым хлебом, очень вас было жалко.
Нам тоже самих себя было жалко.
Вам было нечего есть? – спросила Лила.
У нас был паштет, сказал я, чтобы ее успокоить. Паштет – это тоже вкусно.
Вкусно, но он, черт возьми, холодный, хмыкнул автостопщик. Паштет в мае месяце, да еще ночью, это просто ужас как холодно.
Я смотрел в окно, на улице была непроглядная чернота. Черное небо. Черная трава. Я подумал, что палатки должны быть там, на холоде. Что придется туда возвращаться. Откидывать запотевший нейлон. Нырять в ледяное жилище.
Мой спальник, вдруг вспомнил я. Положил ли я спальник на рюкзак, чтобы он не лежал на земле. Не отсырел ли он там, соприкасаясь с мокрым нейлоном.
Вы приехали в Орион из-за ячейки Сопротивления? – спросила Суад.
Мы ничего не знали про ячейку, сказал автостопщик. Узнали, только когда прочли табличку.
Тем лучше, значит, она работает. Сколько пришлось биться, чтобы ее установили. Это была важная ячейка, она в самом деле сыграла большую роль. Создал ее Анри Д’Астье де Ла Вижери. Может, вам встречалось это имя. Он из роялиста, человека крайне правых взглядов, превратился в героя Освобождения. Знаменит тем, что чуть ли не в одиночку взял Алжир, дал возможность союзникам высадиться в порту.
Вы историк.
Нет, я заместительница мэра. Лет пятнадцать уже. А работаю на стекольном заводе в Босолей.
Значит, вы стекольщица. Так говорят, да?
Суад улыбнулась.
Конечно, так говорят. Только я, увы, не стекольщица и не стеклодув. Я директор по продажам.
Вы следите за тем, чтобы стекло из Босолей, Прекрасного солнца, сияло во всем регионе.
Во всем регионе и за границей. Счастье, что есть заграница, иначе пришлось бы туго.
Мы приехали из-за названия, сказал автостопщик. Орион.
Вы любите звезды.
Мы любим деревни с красивыми названиями. Увидели на карте Орион и сказали себе: вот в какую деревню стоит съездить.
Вы правы. Это в самом деле красиво. Привыкаешь и перестаешь замечать.
