Мы ничего не знали заранее, но это очень здорово, нам рассказали, почему вы здесь, добро пожаловать. Мы просто стараемся как-то все устроить, по минимуму.
Она повела нас через деревню, мы миновали старые полуразвалившиеся амбары, два-три ржавых остова тракторов. Прошли маленькое кладбище над деревней. Поднялись еще выше, на луг. Трава была жирная, маслянистая, приветливая. Здесь уже высилось с полсотни палаток. Агустин вытащил нашу, помог нам с Мари за несколько минут поставить ее. Мы воткнули колышки в мягкую землю. Натянули тросы, чтобы нейлоновый полог пропускал меньше влаги.
А папа скоро приедет? – спросил Агустин.
Мари, прежде чем ответить, хотела погладить его по голове. Он отстранился. Не стал ничего больше спрашивать. Просто снова скатился со склона к своим новым друзьям.
Спускаясь, мы столкнулись с престарелой парой, я их узнал издалека: Жозиана и Робер, чей кемпинг-кар нежданно остановился у нашего дома в Н. в прошлом году.
Мы очень надеялись вас повидать, сказала Жозиана, целуя нас. И Агустина.
Я кивнул на площадку внизу.
Он встретил приятелей.
Мы еще кое-что переделали в фургоне, засмеялся Робер. Он будет в восторге.
Уикенд прошел быстро. Слишком быстро. Автостопщик так и не приехал. Сначала я, как и все прочие, искал его. Караулил каждого вновь прибывшего. А потом понял, что он не приедет. Оглядел толпу незнакомцев, уже не совсем посторонних друг другу. Сотни удивленных, счастливых лиц, теперь уже отбросивших удивление и робость, просто болтающих, веселящихся, наслаждающихся жизнью. Я посмотрел на всех этих мужчин и женщин, которых соединил он, и разом осознал очевидное: конечно же нет, он не приедет. Конечно нет, ему и в голову не могло такое прийти – явиться, чтобы оказаться в центре.
Я перестал его ждать. Просто-напросто отдался празднику.
После обеда Николя и Жюли повели нас всех купаться на реку, что находилась в часе ходьбы. Колонна тронулась – старые и молодые, волосатые и лысые, загорелые и бледные, спортивные и лентяи, одетые и раздетые, все вперемешку. Через час мы пришли на берег зеленого, горного, ледяного потока. Агустин вскарабкался мне на спину. Я вошел в реку по колено, потом по пояс. Окунулся вместе с Агустином. Тот завопил. Мы доплыли до большой скалы, вылезли на нее, встали на вершине и закричали “ура”. Я смотрел, как Мари раздевается, остается в одних трусах, ныряет, плывет к нам, смотрел на ее восхитительно белые маленькие груди среди деревьев и скал. Она быстрым брассом доплыла до нас, с ее волос струилась вода, на лице сияла широкая, светозарная, живая улыбка. Потом встала с нами на скале, прижавшись ко мне. Свежая. Крепкая. Потрясающе красивая.
Вечером жарили шашлыки, играли в петанк и в бадминтон, пели песни. Агустин достал шахматы, целый час сражался с Жеральдиной, подругой Жюли, все это у костра, на наших глазах, мы все чуть не поджарились на угольях. Какая-то девушка заиграла на банджо. Сказала, что ее зовут Джессика, что она с севера Канады, подобрала автостопщика на маленькой прокатной машинке когда-то в июле, возле замков Луары. Я почувствовал, что Мари присматривается к ней, как и я, задается вопросом, было между ними что-нибудь или нет. А потом, как и я, отмахивается от этого вопроса. Решает, что такие вопросы не имеют ровно никакого значения. Да, наверно, и вообще не должны иметь.
Спустилась ночь, похолодало. Уже не хотелось далеко отходить от костра.
Держите одеяла, сказала Жюли, обходя сидящие у огня фигуры.
Агустин уснул у меня на коленях. Мари прижалась ко мне. Я лег. Увидел, как медленно движутся у нас над головой бесчисленные звезды. Какие-то постепенно исчезают за деревьями. А на другом конце неба появляются другие.
Ага, вон видны Плеяды, сказал кто-то рядом со мной.
Я узнал голос Жеральдины, лежащей рядом с Жюли. Обшарил глазами кусочек черного неба, куда она указала. Узнал маленькое тесное скопление звезд, которое уже показывала мне Суад в ту самую ночь, когда накормила нас ужином.
А это что? – спросила Жеральдина, протягивая руку к трем светящимся точкам рядом с созвездием.
А это Орион, ответила Жюли. Пояс Ориона. А туловище прямо над ними. Острие его лука. Скоро ноги будет видно. Зимой он появляется уже в десять вечера. Но сейчас лето, придется подождать.
Я поискал светящиеся точки, о которых она говорила. И нашел.
Мы ждали. Смотрели, как поднимаются из-за деревьев одна за другой последние звезды Ориона. И я увидел всю фигуру великана. Он занял все небо. Собрал вместе все звезды, которые раньше казались мне рассыпанными как попало.
Ну вот, его видно. Редко когда так хорошо его увидишь.
Я подумал о нас, собравшихся здесь на уикенд. О нас, кто, вопреки всякой вероятности, приехал вместе с другими сюда, на вершину этих затерянных холмов. Меня потрясла мысль, что всюду живут мужчины и женщины. Что всюду они собираются у костра. Всюду глядят на небо, узнают звезды, ищут созвездие Ориона, находят его у себя над головой.
Я подумал об автостопщике. О его руках, по-своему тоже способных собирать нас вместе. Сплачивать даже на расстоянии. Спросил себя, где он теперь. Куда уехал, в какой необъятности затерялся.
