А ты, сказал автостопщик.
Что я?
Как ты живешь? Ты счастлив?
Я вдруг почувствовал себя беспомощным. Неспособным ответить.
Сказал да. Скорее счастлив. Пожалуй, да.
Он кивнул. Искренне порадовался за меня. Как будто моего ответа ему было достаточно. Как будто он ни на миг не усомнился в том, что я говорю правду.
Трудно, по-моему, утверждать однозначно, улыбнулся я.
Да, все эти слова немного дурацкие. Счастлив, несчастлив. Извини.
Дурацкие, и все-таки иногда мы знаем.
Согласен, сказал он, помолчав. Знаем.
Я понял, что моя фраза его кольнула. Словно он принял ее на свой счет в большей степени, нежели я хотел.
Я обернулся, посмотрел на городские башни – они уже были далеко. На удивление далеко – всего за двадцать-то минут пешего хода.
К нам подбежал Агустин.
Пап, смотри.
Он раскрыл ладонь, показал огромную саранчу.
Я взглянул на насекомое, на его лапки, на всю его амуницию из шипов, усиков и надкрылий. И это в руке девятилетнего мальчика, нисколько не испуганного.
Можно я возьму ее домой?
Если хочешь, Агустин.
Я подумал, что автостопщик почти всегда говорил “да”. “Да” – на всё. На приглашения. На предложения встретиться. Я подумал, что “нет” тоже неплохо. Что я так никогда и не написал бы ничего, если бы всегда говорил “да”.
Возникла пауза. Я вытащил из сумки руководство по автостопу.
Смотри. Нашел у себя на полке, освобождая квартиру.
Он взял книгу. Полистал. Улыбнулся, наткнувшись на абзац, где автор сравнивает автостоп с рыбалкой: “Такое же терпение, такая же деликатность при подсекании и ни в коем случае никакой резкости. Такое же счастье, когда поймал”.
Он прочел вслух: “В Кадильяке есть дороги, похожие на реки, кишащие щуками”.
Мы посмеялись. Он хотел вернуть мне книгу. Я отстранил его руку.
Не надо. Это тебе.
Ты уверен?
На память о том, как ездили вместе.
Он поблагодарил кивком.
Интересно, это сработало бы сейчас, все эти поездки автостопом?
Конечно, сказал он твердо. Потом через мгновение: это по-прежнему работает.
Я посмотрел на него, пытаясь понять, что он имеет в виду.
Продолжаешь кататься? – спросил я.
Время от времени, невозмутимо ответил он. Конечно, не тогда, когда мы путешествуем втроем, для этого у нас есть машина Мари. Но иногда уезжаю один.
Он оглянулся, увидел, что Агустин отстал на сотню метров, сложил руки рупором, позвал: Агустин! Мы подождали, пока мальчик нас нагонит, он порхал как воробей, останавливался то тут, то там поднять камешек или улитку.
Мы пошли дальше. Уверенный, что разговор на этом не оборвется, я молчал, чтобы автостопщик продолжил сам.
Это работает даже лучше, чем в прежние времена. Вопреки тому, что люди думают, ситуация никогда еще не была такой благоприятной: машин больше, они комфортабельнее, быстрее. И конкуренции почти никакой.
Я всмотрелся в его лицо. Улыбнулся, прочтя на нем то же лукавство, что и раньше.
Самое невероятное, что даже водители, которые останавливаются и подсаживают меня, в этом сомневаются. Я сижу у них в машине, а они на полном серьезе спрашивают: “А что, автостоп еще существует?”
Он нагнулся, подобрал пустую раковину улитки, продул ее, положил в карман.
А ты ездишь куда? – спросил я. Когда ты отправляешься в дорогу, ты ездишь куда?
Он задумался.
Обычно в Париж и обратно. Или в Лилль. В Брест. В Безансон. Стараюсь разнообразить.
По делам?
Необязательно, он пожал плечами. Иногда да, иногда нет. Я выезжаю на автостраду и еду от одной придорожной зоны отдыха до другой. Я говорю водителям правду – что на самом деле мне наплевать, куда я в итоге приеду. Что мне все равно – Париж, Лилль или Брест. Что я делаю это ради удовольствия.
Ради удовольствия?
Думаю, так оно и есть. Раз я к этому все время возвращаюсь. Раз на меня регулярно накатывает желание уехать.
Я попытался представить себе сорокалетнего автостопщика, колесящего по дорогам ради удовольствия, с поднятым большим пальцем возле заправки где-нибудь на автостраде в Шампани или Бургундии.
А когда ты им это говоришь, что они отвечают?
Некоторые смеются. Кто-то не верит. Кто-то считает, что я слегка с приветом.
А кто-то – что натуральный псих, засмеялся я.
Да, есть и такие, правда.
Мы помолчали некоторое время.
Они не просят тебя выйти?
Я же им не сразу это говорю. Пусть сначала отъедут. Жду, пока они вырулят из зоны отдыха, заблокируют двери. Снова поедут со скоростью сто тридцать, чтобы вокруг замелькали поля, потянулось барьерное ограждение, понеслись навстречу синие указатели. Тогда я говорю им правду. Что поехал, главным образом, чтобы увидеть их. Обычно возникает пауза. Я замечаю, как они прикидывают на навигаторе, сколько осталось ехать, высматривают километраж до ближайшего съезда. Я стараюсь их успокоить. Говорю, что они замечательные люди, раз меня подсадили. Что для меня это высший класс гостеприимства – открыть дверь своего автомобиля совершенно чужому человеку. Не побояться оказаться в тридцати сантиметрах от незнакомца, понятия не имея, приятный ли он тип, разделяет ли ваши взгляды, хорошо ли от него пахнет и будет ли соседство с его семьюдесятью килограммами, отделенными от вас только рычагом ручного тормоза, приятным или раздражающим. Я говорю им, что хочу встретить как можно больше таких людей, как они, способных на это.
Тем временем Агустин нагнал нас, заинтересовавшись разговором. Он шел совсем рядом, навострив уши. Автостопщик вынул из кармана ракушку и протянул ему. Агустин, ни слова не говоря, взял. Я подумал, не пытается ли автостопщик сменить тему, чтобы избежать продолжения в присутствии сына. Но он почти сразу заговорил снова.
Часто они бормочут в ответ, что для этого есть “БлаБлаКар”
[2]. Спрашивают, почему я не даю объявление в интернете. С “БлаБлаКаром” тоже можно встретить интересных людей, говорят они. И слегка смущаются, думают, что это я из-за денег. Я разубеждаю их, говорю, что уже ездил по “БлаБлаКару”, все было отлично, но это не то же самое. Потому что в “БлаБлаКаре” можно выбирать. Потому что есть договоренность. Потому что с самого начала каждый знает, что не останется внакладе ни по времени, ни по деньгам.
