б) Кестеньгский р-н – погранрайон, военный тракт Кестеньга-Лоухи и озерное дефиле, имеющее оборонное значение.
в) Ухтинский р-н – пограничность, насыщенность белобандитскими элементами, стратегический тракт Ухта – Кемь.
г) Западная половина Ругозерского р-на – пограничность, насыщенность белобандитскими элементами, стратегический тракт Ругозеро – Парандово.
д) Ребольский р-н – пограничность, наличие антисоветских элементов, стратегический тракт Реболы – Ругозеро.
е) Петровский р-н – пограничность, наличие больших связей с Финляндией, стратегический тракт Поросозеро – Петрозаводск.
ж) Пряжинский р-н – пограничность, насыщенность бывшими участниками авантюры, стратегический тракт Пряжа – Петрозаводск.
з) Олонецкий р-н – пограничность, наличие бывших белобандитов, важнейшие стратегические тракты Видлица – Олонец – Петрозаводск и Олонец – Лодейное поле.
и) Лоухский р-н – военный тракт Лоухи – Кестеньга, наличие заключенных УСЛАГа и проходящая по центру района ж/д линия.
к) Кемский р-н – сосредоточение заключенных УСЛАГа, торговый порт, ж/д линия, стратегический тракт Кемь – Ухта.
л) Кондопожский р-н – электрокомбинат, бумажная фабрика, лесопильные заводы и проч. Этот район считается запретным условно, так как он частично уже заселен иностранцами, но впредь считать допуск в этот район также нежелательным.
м) 60-километровая зона (30 км на восток и 30 км на запад) на протяжении Карельско-Мурманской ж/д магистрали в районах Сорокском, Тунгудском и Медвежьегорском с захватом зоны, где производятся работы по Беломорстрою и где сосредоточено громадное число заключенных УСЛАГа22.
Предложения Ленинграда не были приняты карельскими властями в полном объеме, и американские финны работали во многих вышеперечисленных районах. Тем больше оснований к торможению переселенческих процессов было у органов безопасности. С февраля 1932 г. НКИД по распоряжению ОГПУ перестал выдавать визы завербованным и рассматривать оформленные переселенческими органами анкеты. Переписка по этому поводу карельских руководителей и заместителя председателя ОГПУ комиссара госбезопасности Всеволода Балицкого весьма наглядно демонстрирует специфику взаимоотношений властей различного уровня в сталинском государстве. В ответ на запрос Гюллинга и Ровио, почему срывалось выполнение решения Политбюро по завозу американских рабочих в Карелию, что они назвали «политически недопустимым положением», Балицкий прислал следующую телеграмму:
Председателю СНК Карелии Гюллинг.
Постановлением СНК СССР от 5 марта 1931 года Вам было разрешено привлечь для лесоразработок в Карелии до 2000 лесных квалифицированных рабочих из Канады, постановлением СНК СССР от 30 марта это разрешение было распространено и на САСШ.
По 25 февраля 1932 года было дано разрешений на въезд в Карелию 2956 человекам.
Таким образом, контингент разрешенных СНК иностранных рабочих Вами уже использован, поэтому необходимо возбудить ходатайство перед инстанцией об установлении для Вас нового контингента инрабочих для лесозаготовок
[249].
В ответ карельское руководство указало, что в этих подсчетах ОГПУ не приняло в расчет разрешения СНК СССР на ввоз дополнительно 785 рабочих осенью 1931 г. и 250 рыбаков весной 1932 г., а также подсчитало визы, выданные всем переселенцам (вместе с членами семей), в то время как квоты относились только к рабочим
[250].
В этом случае единственной инстанцией, способной повлиять на изменение ситуации, оставалось партийное руководство. В мае 1932 г. Густав Ровио направил в ЦК ВКП(б) на имя Сталина докладную записку «По вопросу о завозе рабочей силы из САСШ и Канады»
[251]. В ней коротко напоминалась предыстория проблемы и далее сообщалось следующее. К 1 мая 1932 г. в Америке было завербовано 3734 рабочих, с членами семей – 6425 человек. Приехало из них в республику к середине мая 1764 рабочих, с членами семей – 3228 человек. Остальные заполнили анкеты и были готовы к отъезду, но из-за противодействия представителя ОГПУ Наркомат иностранных дел не выдал им въездных виз. Сложилось, по мнению Ровио, безобразное и скандальное положение: сотни завербованных рабочих с семьями упаковали вещи, распродали лишнее имущество и месяцами сидят на чемоданах в ожидании визы. В результате некоторые уже не имели возможности приехать, так как они за это время проели деньги, отложенные на дорогу, и билеты стоимостью около 100 долларов за человека были им просто не по карману.
Обосновывая свои просьбы к ЦК партии воздействовать на ОГПУ и НКИД, с тем чтобы они немедленно возобновили выдачу виз, Ровио привел целый ряд фактов, доказывающих, по его мнению, целесообразность переселенческой политики. Он напоминал, что завоз велся на безвалютной основе, рабочие ехали за свой счет и при этом везли с собой необходимый инструментарий и машины. В общей сложности в Карелию уже было завезено оборудования на сумму свыше 130 тыс. долларов. Свои валютные сбережения американские финны также отдавали в заем карельскому правительству для покупки машин, и к тому же приобрели облигаций государственных займов на сумму более 100 тыс. руб. Только в Петрозаводске инрабочие собрали деньги на два самолета (60 тыс. руб.), моторизацию погранвойск (6386 руб.) и на танк имени Куусинена (4542 руб.). Среди переселенцев было много ударников и высококвалифицированных специалистов, они вносили многочисленные рацпредложения и внедряли новые технологии в производство. Наконец, почти все приезжали с семьями, что свидетельствовало о серьезности их намерений обосноваться в Карелии. Из 3228 человек за полтора года домой вернулись лишь 73. В заключение Ровио просил Сталина поддержать ходатайство СНК Карелии о дополнительном завозе из США и Канады еще 6 тыс. рабочих.
Это обращение возымело определенное действие. В июле 1932 г. СНК СССР дал разрешение на приглашение в Карелию еще 2 тыс. рабочих из США, Канады и Швеции
[252]. Всего в 1932 г. республиканское правительство планировало принять 5225 иностранных рабочих разной квалификации (с членами семей около 11 тыс.): из США – 3790 чел., из Канады – 956, остальные из северной Швеции
[253]. План завоза формировали исходя из заявок организаций и промышленных предприятий Карелии и с учетом заявлений о переезде, поданных в отделения Комитета технической помощи в США и Канаде. Этим планам, впрочем, не суждено было сбыться.
Тем временем, несмотря на оптимистические заверения Ровио о низком количестве реэмигрантов, предназначенные для Сталина, всё больше и больше североамериканских финнов продолжали уезжать из Карелии. Причины, по которым переселенцы покидали республику, вполне понятны. Вот, например, письмо, посланное с дороги, из Финляндии, в марте 1932 г. Эдвардом Масоном и объясняющее его отъезд (письмо написано на английском языке, здесь приводится его перевод):
