Естественно, что в этих условиях основным местом размещения переселенцев стали плохо пригодные для жилья бараки. И в воспоминаниях иностранцев, и в архивных документах можно найти множество одинаковых описаний тех условий, в которых люди вынуждены были жить месяцами. Вот, например, описание условий жизни рабочих одной из петрозаводских строительных организаций: «Бараки, предоставленные иностранным рабочим, являются неприспособленными для зимнего периода (тонкие стены слабо ограждают жителей от холода). Нормы совершенно не соблюдаются, имеется чрезмерная перегрузка жилплощади, пребывание в одной комнате нескольких семейств. В бараках, в коих помещаются семейные рабочие, не имеется плит, электроосвещение совершенно слабое. Как правило, полное отсутствие мебели. <…> Чрезвычайная скученность населения бараков привела к тому, что в них развелись насекомые… Имеются случаи массовых заболеваний, особенно детей»
[261].
В многочисленных правительственных постановлениях 19311932 гг. неоднократно говорилось о необходимости «обязать все хозяйственные органы, связанные с приемом переселенцев, усилить темпы строительства жилищ и культурно-бытовых учреждений». Строительство жилья для переселенцев было объявлено «сверхударным, подлежащим обеспечению финансированием, стройматериалами и рабсилой в первую очередь, с таким расчетом, чтобы были точно обеспечены сроки их выполнения»
[262]. Однако ситуация если и улучшалась, то очень медленно. Как показывали многочисленные обследования условий жизни североамериканцев, регулярно проводившиеся в 1932 г., ни одна из хозяйственных организаций своевременно не выполняла своих планов по постройке жилья для иностранных рабочих. Главными причинами нереализации строительных планов назывались отсутствие стройматериалов и рабочей силы
[263]. Вот результаты одной из таких проверок (осень 1932 г.):
В жилых домах, занимаемых инрабочими, по пр. Ленина д. 97а, работающими в Кареллесстрое, до сих пор вовсе не имеется печей, крыши текут и т. д. Такое же положение и в доме инрабочих по Шоссе 1-го Мая, д. № 108, где уже в течение целого года крыша настолько течет, что во время дождей нельзя находиться в комнате, а нужно перебираться в коридор. Несмотря на неоднократные обращения рабочих к администрации Кареллеса, которому дом принадлежит, последний очень медленно раскачивается. Ремонт крыши дома был начат, но на половине прекратился из-за отсутствия гвоздей
[264].
Кроме указанного плохого состояния жилищ в домах Кареллесстроя и Кареллеса, также в плохом состоянии находится приемный барак на ст. Петрозаводск, где инрабочие проживают до распределения их по предприятиям. Стены барака имеют щели размером до 5 см… Дом Карелавто (каковой заселен исключительно инрабочими) до сих пор не достроен, нет внутренней, не говоря о внешней штукатурке, в результате чего при ветре по жилым комнатам летят опилки. Внутренние штукатурные работы идут, но очень медленно, за месяц отштукатурено 4 квартиры из 16, причем ныне из-за отсутствия извести работы приостановлены
[265].
Еще более сложной на первых порах была ситуация с жильем на многочисленных лесопунктах, куда отправляли работать переселенцев. Там людей зачастую селили в сезонных, не приспособленных для жизни летних времянках или хозяйственных бараках. Так, инспекторы из Петрозаводска докладывали: «В матросском лесопункте в бараке № 1 проживает 12 семей. Печей и плит в комнатах нет. Есть только 2 печи в коридоре, но они никак не могут отопить всех квартир. Коридор темный, пол требует срочного ремонта. Столовая грязная, темная, не хватает столовых приборов (ложек, тарелок, вилок), нет умывальников»
[266]. В некоторых местах жилья не было вообще. Например, в деревне Шуньга, где летом 1932 г. на разработках шуньгита трудился 61 переселенец (с членами семей 109 человек), рабочим приходилось снимать комнаты и углы в домах местных крестьян
[267].
Поначалу приезды проверяющих в городской барак или лесной поселок ожидались американскими финнами с нетерпением – люди надеялись на скорое изменение ситуации. Однако многочисленные комиссии только констатировали ужасающее положение, но изменить мало что могли. Не имея рычагов воздействия на руководителей предприятий, отвечавших за рабочих, проверочные комиссии ограничивались лишь общими постановлениями, адресованными непонятно кому: «в двухнедельный срок приобрести бачки» или «в десятидневный срок изжить всех тараканов». Иногда рекомендации проверяющих выглядели и вовсе абсурдно: «предлагается в течение трех дней провести канализацию»
[268].
Панорама района Голиковка в Петрозаводске; в центре – дома Американского городка по улице Красноармейская, между 1932 и 1935 гг. Автор съемки не установлен. Из фондов Национального архива Республики Карелия
Очень скоро переселенцам стало понятно, что было мало смысла рассчитывать исключительно на помощь сверху, и они начали решать жилищный вопрос своими силами. Вначале строилось временное жилье, которое, однако, сильно отличалось от местных бараков. На улице Урицкого (сейчас проспект Александра Невского) появился целый Американский городок – восемь двухэтажных домов с двумя входами, разделенных на четыре части, в каждой из которых была общая кухня и восемь комнат. Между домами находилась большая площадка, которая была оборудована для игр детей и для занятий спортом
[269].
Одновременно в Петрозаводске и близлежащих лесных поселках рабочие создавали строительные кооперативы и на свои средства строили себе жилье. Так появились первые три кооперативных дома вблизи Онежского озера в Петрозаводске, затем еще один на одноименной улице, который сразу в народе окрестили «валютным»
[270]. Двухкомнатные квартиры с кухнями и помещениями под будущие санузлы были предметом зависти местного населения. По мере того, как строились кооперативные дома, люди переезжали туда, в отдельные квартиры. Напротив Американского городка в 1936 г. по американскому проекту тоже был построен шестнадцатиквартирный дом, так называемый «Iskurintalo» – «Дом ударников», где каждая квартира была оснащена ванной комнатой и туалетом, хотя ни водопровода, ни канализации в районе еще не было
[271]. С середины 1930-х гг. на окраинах Петрозаводска и Кондопоги, а также в лесных поселках, где кучно жили иностранцы, начали появляться и индивидуальные дома, построенные рабочими для своих семей
[272].
