Мне почти стало его жалко, и я даже опустила меч.
— Ханна! — закричал Расмус. — Он убьёт нас обоих прямо здесь, а этого нельзя допустить. Поверь мне, назад пути уже не будет.
Я тяжело сглотнула, и мне понадобилась доля секунды, чтобы принять решение. Прежде чем лебедь успел броситься на меня, я подняла меч и вонзила его прямо ему в сердце.
Он снова закричал, издав звук, который должен был преследовать меня в моих снах ещё много лет.
Я уставилась на него, затем на меч в своих руках, после чего столкнула мёртвое тело лебедя за борт. Я обернулась, чтобы узнать, находилась ли ещё Ловия в воде и не плыла ли она за лодкой, но увидела только черную реку. Мы уже набирали скорость, течение было быстрым, и белые замерзшие холмы проносились мимо, хотя никто не грёб. Вообще, вода не должна была течь в эту сторону, но здесь, похоже, мало что имело смысл.
— Н-да, — сказал Расмус, со стоном поднявшись на ноги. — Не думаю, что я когда-нибудь видел, как убивают лебедей Туонелы. Это нечто.
— Это же хорошо? — спросила я его, сняв с себя вязаную шапочку, так как мне вдруг стало невыносимо жарко.
Я не могла понять, как у меня получилось так двигаться, а тем более в этой тонне одежды, надетой на меня.
— Мы живы, — сказал Расмус, вздохнув. — Значит это хорошо.
Он одарил меня натянутой улыбкой.
— Но если мы надеялись найти твоего отца так, чтобы об этом никто не узнал, то это уже не вариант, учитывая, что ты столкнула с лодки дочь Мора.
Я моргнула.
— Дочь Мора? Ты хочешь сказать, что отец Ловиатар?..
— И есть Смерть, — закончил Расмус. — Ты победила его дочь и убила его лебедей. Он будет в ярости.
ВЕЛИКОЕ ВНУТРЕННЕЕ МОРЕ
— И что нам теперь делать? — спросила я Расмуса, который стоял на носу железной лодки.
Мы уже несколько минут качались на волнах в полной тишине, и важность его слов постепенно начала доходить до меня. Чёрная река быстро несла нас по течению, а берега тем временем всё сильнее отдалялись друг от друга.
— Я только что столкнула дочку Мора с лодки, затем убила двух его лебедей и теперь Мор каким-то образом узнает что мы… здесь.
Расмус бросил на меня мрачный взгляд через плечо.
— Ты себя вообще слышишь? Даже после всего того, что ты увидела, ты ведёшь себя так, словно это какая-то шутка.
— Шутка! — воскликнула я. — Я, само собой, всё ещё пытаюсь понять, что тут происходит, но это, мать его, никакая не шутка.
Он что-то пробормотал, выудил носовой платок из кармана своего пальто и, вздрогнув, промокнул им уже не кровоточащие раны, оставленные лебедем на его лбу.
— Ты могла бы поверить мне с самого начала. Я же рассказал тебе про Туонелу. Я сказал тебе, что всё это реально. Но тебе понадобилось почти умереть, чтобы начать воспринимать всё это всерьёз.
— И ты меня ещё обвиняешь?! Кто вообще поверил бы в то, что его отец отправился в Страну мёртвых?
— Кто-то непредвзятый, — сказал он устало, и в его голосе послышалось разочарование. — Твой отец уверял меня, что ты непредвзятый человек.
— Да! Так и есть! У меня есть кристаллы, которые заряжены позитивной энергией! И в половине случаев я верю в свои гороскопы, и считаю, что древние египтяне были в сговоре с инопланетянами. Но даже у самого непредвзятого человека есть свой предел. Это был мой предел.
— И это после того, как у тебя на глазах твой отец, лежащий в гробу, превратился в меня!
Я пожала плечами и попыталась привести свои мысли в порядок. Всё так кардинально и так быстро поменялось.
— Я не знаю. Это была галлюцинация! Это всё горе и разница во времени! И я думаю, что это всё ещё может быть галлюцинацией или, по крайней мере, каким-то жутким фантастическим сном.
Расмус развернулся, бросился в мою сторону, схватил меня за волосы и резко дернул.
— Ай! — вскрикнула я и попыталась отпрянуть.
Мне нравилось, когда меня дергали за волосы в спальне, но не таким образом.
— Что с тобой, мать его, не так, и зачем ты дёрнул меня за волосы, как какой-то хулиган в школьном дворе?
— Тебе же больно? — сказал он, сощурившись. — Вот тебе доказательство, что ты не спишь.
— Господи, — рявкнула я. — Есть и другие способы выразить свою точку зрения.
— И как ты объяснишь вот это? — сказал он, нагнувшись к моим ногам и потянувшись за серебряным мечом Ловиатар.
Он обхватил рукоять, но как бы он не тянул за неё, он едва ли смог приподнять меч.
— Посмотри, сколько весит этот меч. Много.
Кряхтя, он попытался передать его мне. Я взяла у него меч, и его ручка показалась мне холодной даже сквозь митенки. Я ожидала, что он будет невероятно тяжёлым, но в моих руках он оказался таким же лёгким, как и в первый раз. Я с лёгкостью его подняла.
— Вот видишь! Как тебе это удалось, чёрт побери? — спросил меня Расмус, и если я правильно расслышала, в его словах прозвучала горечь. — Мне ни разу не удавалось забрать у Ловиатар её меч. А ты не только столкнула её с лодки, но и убила мечом лебедей, чего никак не могло произойти.
— Только не говори мне, что лебеди-убийцы бессмертны, — пробормотала я, уставившись на меч.
Посмотрев на него вблизи, я увидела, что рукоять была покрыта детально прорисованными черепами, костями и узорами, которые выглядели одновременно прекрасно и жутко, как и сама Ловия.
— Послушай, я не знаю, почему я могу его использовать. И кстати, я никогда раньше не умела так драться. Я освоила только самые основные приёмы. Я не участвую в соревнованиях, это всего лишь интересная форма физической активности, которая позволяет мне чувствовать себя сильнее. По какой-то причине здесь моё тело не подчиняется законам физики и гравитации. Между прочим, как и эта река. Разве мы не должны плыть в противоположном направлении?
— Она несёт нас туда, куда мы должны попасть, — сказал Расмус после непродолжительной паузы. — И, к сожалению, мы направляемся в Великое внутреннее море без защиты Ловиатар.
Я подняла меч, чуть не отрубив Расмусу ухо, чем заслужила ещё один презрительный взгляд. Не знаю, как это получалось у рыжих, но они, как никто другой, умели бросать презрительные взгляды.
— У меня её меч, — сказала я ему. — Это что-то да значит. И от чего нам нужна защита? От очередных лебедей-убийц?
Расмус вернулся на нос лодки. Я последовала за ним вместе с мечом. Я уже начала к нему привыкать.
Река перед нами превратилась в большое и чёрное море пустоты. В какой-то момент берега пропали за дымкой густых облаков, и начался лёгкий снегопад. Я не знала, как далеко мы были от суши, но мне казалось, что далеко. Это было невероятно жутко, вдобавок с каждой минутой становилось всё темнее, словно мы на скорости неслись прямо в сумерки.
