— К сожалению, — Мор пришпорил Сарви. — Взлетаем.
И мы полетели.
ЗАМОК
В мой последний день рождения, проведенный в Финляндии, за год до того, как мама решила переехать в Калифорнию, отец подарил мне уроки верховой езды в качестве подарка. Это был действительно лучший подарок моего детства. Конюшня располагалась сразу за городом, и каждую среду папа возил меня туда на своём красном ретро-внедорожнике. Я каталась на пушистом пони по имени Порро, но я звала его Порридж
[11], и единственное, что мы с ним делали — это катались по кругу медленным шагом или рысцой. В конце концов, я так поднаторела, что смогла поехать лёгким галопом, но тут же слетела с Порриджа и угодила прямо в деревянные щепки. Инструктор посоветовал мне в следующий раз держаться за гриву пони, что я и сделала. Я продолжала заниматься, пока мне не пришлось оставить Порриджа, Финляндию и моего отца. Когда я переехала в Калифорнию, мама отдала меня на танцы, а верховую езду сочли слишком опасной для меня.
В общем, двадцать лет спустя мне сразу же вспомнились все эти уроки верховой езды, которые, вероятно, могли теперь спасти мне жизнь. Я несколько раз намотала иссиня-чёрную гриву Сарви на кулаки, потому что свалиться с него здесь означало упасть с высоты в шестьдесят метров, а это было смертельно.
Потому что мы летели.
Мы, мать его, летели.
Я была до чертиков напугана, и не могла по достоинству оценить это невероятное и нереальное событие, потому что к моей спине прижималась облаченная в доспехи грудь Мора и его промежность, а его бедра располагались по обеим сторонам от моих ног, которые сжимали плечи Сарви. Воздух здесь был более прохладный и разреженный, а от ритмичных взмахов крыльев Сарви становилось ещё холоднее.
"Сэр, если вы сможете подумать о чём-то хорошем, — сказал Сарви, — хотя бы на какое-то время, наше путешествие завершится гораздо быстрее. Нас сдерживают облака".
— Я был бы более счастлив, если бы ты нашёл того рыжего ублюдка, — проворчал Мор.
"Я же сказал вам, что он давно сбежал", — ответил Сарви.
Как я поняла, голос единорога исходил не из его рта или его голосовых связок, а каким-то образом проникал прямиком нам в головы.
"Калма и Сурма всё перепроверят, но я сомневаюсь, что они что-то обнаружат. Впрочем, как и всегда".
— Каким образом смертный мог так быстро пересечь Хийсинский лес? — медленно спросил Мор с горечью в голосе. — Он прячется.
"Всё может быть. Он не перебрался бы так быстро через Звёздные топи, это уж точно", — сказал Сарви.
Мор снова что-то низко прорычал. А поскольку он находился прямо позади меня, от его гортанных звуков волоски на моей шее встали дыбом, даже несмотря на железный ошейник.
— Мы знаем, кто его мать. Не удивлюсь, если она ему помогла, — сказал Мор.
У меня появились вопросы. Так много вопросов. Но сейчас я не могла вымолвить ни слова. Я была слишком напугана, чтобы говорить. Мне казалось, что, как только я это сделаю, я отпущу гриву Сарви и потом целую вечность буду падать с этого неба. Ранее у меня никогда не было сильного страха высоты, но теперь всё поменялось.
Если, конечно, у меня ещё было это "теперь".
"А она тихоня, — сказал Сарви, имея в виду меня. — Должен признать, я рад. Ты должна знать, Ханна, что пока только ты и Мор могут меня понимать. Другие единороги тоже могут, но они не настолько цивилизованные, как боги и смертные".
Сарви сказал это так, словно мне должно было это польстить.
— Я слишком напугана, чтобы говорить, — призналась я.
Мор издал очередной низкий, грохочущий звук позади меня, от которого у меня задрожали кости.
— Как легко она теперь это признает.
Мы погрузились в молчание, хотя у себя в мыслях я делала всё возможное, чтобы не сойти с ума. Мы летели прямо под пеленой облаков, низ которых царапали острые кончики крыльев Сарви, которые были похожи на когти и оставляли танцующие завитки тумана позади нас. Сухая и безжизненная равнина резко закончилась скалами, которые тянулись высоко вверх, а внизу змеилась Сумеречная река. Скалы становились всё выше, превращаясь в крутые горы с зазубренными склонами, которые блестели так, словно были выкованы из железа. Каждая вершина была покрыта тонким слоем снега.
Вдруг я увидела то, от чего у меня перехватило дыхание.
Впереди появилась до невозможности огромная башня, которая уходила прямо в облака. Она растянулась на мили, и была такой широкой, что охватывала почти весь горизонт. Башня была сделана из сверкающих камней, в которых отражалось небо, и возвышалась над тёмной цитаделью, обнесённой стеной. Но постройки были едва различимы.
— Что это? — спросила я, задержав дыхание.
— Город смерти, — гордо сказал Мор, а Сарви обогнул гигантскую башню, пролетев мимо неё под таким углом, что я могла бы упасть, если бы не сила тяжести.
Я мельком подняла взгляд туда, где башня исчезала в облаках. Но затем у меня закружилась голова, и я закрыла глаза, не желая больше ничего видеть.
— Как далеко она простирается?
— До самого рая, — сказал Мор. — Там наверху находится Амарант. Это место, куда попадают лучшие из лучших. Под ним располагается Золотая середина. А дальше, на уровне земли, где ты можешь видеть цитадель, начинается Царство хляби, где также можно видеть его жителей. Хлябь простирается далеко вниз под землю, почти так же далеко, как Амарант простирается в небо. И это не удивительно, учитывая как много там… правонарушителей.
— Ты имеешь в виду — грешников?
Он откашлялся.
— Нет. Не совсем. Все мы грешники, птичка. Каждый из нас. Если ты грешишь, следовательно, ты человек, и если ты человек, следовательно, ты грешишь.
— Но ты Бог.
— Боги — самые большие грешники.
— Звучит как богохульство.
Он дружелюбно усмехнулся.
— В мире не только один Создатель, Ханна. И слово "бог" для них слишком слабое. За Создателями идут боги. И мы подвержены тем же самым импульсам, слабостям и эмоциям, что и все остальные, — он умолк. — Тебя это разочаровывает?
— Учитывая, что я выросла с верой в то, что есть только один Бог, которого я считала Создателем, то нет. Я никогда не думала о том, что богов может быть много.
— Но ты думала о Смерти, — сказал он неторопливо, с ноткой воодушевления в голосе.
Его слова как будто проникли прямо в меня. Я открыла глаза, и на них навернулись слёзы от подувшего в лицо ветра. Город смерти был теперь у нас за спиной. Впереди тянулись горы, покрытые ледниками и толстым слоем снега, которые были еще выше предыдущих.
