Я не знал, что на это сказать, так что мы так и ехали в молчании, пока впереди перед нами вырастали многоэтажные здания, а городские огни поднимались все выше. Сара возилась с волосами, жевала нижнюю губу. Заговорила она только тогда, когда мы остановились на светофоре, а свет фар шеренги встречных автомобилей ярко осветил ей лицо.
– Ты не видел Джейсона? – спросила она.
– Я-то думал, это все из-за Тиры…
– Я надеюсь, они могут быть вместе.
– Я видел его сегодня. Он был один.
– Он не упоминал про нее?
– Вообще-то нет.
Сара пригладила волосы, убрав их с глаз, и, когда свет сменился на зеленый, поехала еще быстрее; маленький автомобильчик ощутимо кренился на поворотах. Еще через милю я узнал улицу.
– Здесь ты живешь.
Сара кивнула, и мне показалось, что она плачет. Я совершенно не представлял, что сказать или сделать, или как ей помочь. Она была взрослая женщина, а на мне даже не было обуви. На подъездной дорожке я спросил у нее:
– Сара, что происходит?
– Я не могу найти Тиру.
Она выключила мотор, и я посмотрел на здание кондоминиума, на весь этот льющийся из него свет.
– И давно?
– С прошлого вечера.
– Какой-нибудь очередной парень, наверное… Какая-нибудь очередная тусовка.
– Только не на сей раз.
– Откуда тебе знать?
Все это вполне объяснимо, подумал я, но Сара рассказала мне, как они поссорились, про свою отсутствующую машину и про коробку с пончиками, найденную на подъездной дорожке.
– Она бы их не бросила. Только не так – оставив валяться на земле.
– Ты уже звонила в полицию?
– Они сказали, должно пройти двадцать четыре часа, ровно сутки. Может, твой папа?..
– Он на работе. Я не знаю, где он. Мы можем позвонить в отдел.
Вид у нее стал обнадеженный, в отличие от меня. Когда отец работает допоздна, связаться с ним практически нереально.
– А когда истекают эти сутки? – спросил я.
– Через пару часов, наверное.
– Вот видишь. Все не так уж плохо.
– Зайдешь ко мне?
– Гм…
– Честно говоря, я немножко боюсь.
* * *
Когда Френч приехал в больницу, Барклоу нетерпеливо топтался перед дверями приемного покоя неотложной помощи.
– Прости, Кен. Я знаю, что тебе пришлось подождать.
– Это не похоже на тебя – не отвечать на вызовы!
– Проблемы с рацией, еще кое с чем… Он готов нас принять?
– Сказал привести тебя сюда.
Они прошли через двери в вестибюль, быстро оставили позади каталки, ширмы и лавки приемного покоя. Миновав лифтовый холл, Френч стал сразу спускаться по лестнице вниз; Барклоу едва не наступал ему на пятки. Внизу кодовый замок открывал вход в коридор, за которым и располагался офис медэксперта.
– Проблемы с рацией, говоришь?
– Я не хочу об этом говорить, Кен.
– Но потом все равно придется.
– Потом. Вот именно.
Прошли мимо кабинетов, лабораторий, холодильных камер. Операционные для вскрытий располагались в самом конце, сгруппированные вокруг квадратного служебного помещения с раковинами для мытья рук и наблюдательными окнами. Нередко тут толпился народ, но сейчас было тихо.
– А вот и наша потерпевшая.
При ярком свете та выглядела еще хуже – раны, которые убили ее, Y-образный разрез, вскрытая брюшная полость… Большинство внутренних органов были уже вынуты, но медэксперт по-прежнему копался у нее внутри.
– Входите, джентльмены. – Он поднял руки, неловко держа их на весу. – Позвольте познакомить вас с тем, что мне пока что удалось обнаружить.
Методично и бесстрастно, не упуская даже мельчайших подробностей, медэксперт посвятил детективов в предварительные результаты вскрытия. Это потребовало времени.
– И еще: похоже на то, что в процессе попеременно использовались как минимум два разных лезвия.
– Два разных лезвия… – задумчиво произнес Френч. – Не означает ли это, что и преступников было двое?
– Трудно сказать, но не исключено. Некоторые разрезы нанесены чересчур уж сильно и размашисто, словно преступник плохо контролировал себя. Другие – куда более точные и аккуратные.
– Есть еще какие-то отличия?
– Наиболее точные иссечения причиняли больше боли.
– В смысле?
– Тот, кто это проделывал, хорошо знал расположение крупных нервов, чувствительных зон. Что-то подсказывает мне, что он не спешил. Посмотрите, какая филигранная точность! Например, вот здесь и вот здесь.
– Ну, а груди?
– Я бы сказал, что они отсечены меньшим по размеру лезвием и с исключительной аккуратностью.
– Господи Иисусе… – пробормотал Барклоу.
– Давайте дальше, – перебил его Френч.
Все столь же бесстрастно медэксперт продолжил:
– Никаких татуировок или родимых пятен. Она недавно делала маникюр и педикюр. – Он указал на ее руки и ноги. – Дорогостоящая работа дантиста. Практически нет признаков того, что она занималась ручным трудом. Могу предположить, что у нее имелись средства. Узнаем больше, когда подъедет ее соседка по квартире.
Френч машинально кивнул, но тут до него дошла вся весомость этих слов эксперта.
– Погодите секундочку… Что вы сказали?
– Я сказал, когда подъедет соседка. Соседка Тиры.
«Тиры…»
Они уже узнали ее имя.
– Я пытался связаться с тобой по этому поводу, – вмешался Барклоу. – Мы нашли одежду и личные вещи в мусорном баке в шести кварталах от места преступления. Жертву зовут Тира Норрис. Двадцать семь лет, местная…
– Местная? Погоди-ка… Так есть и адрес?
– Мартинес со Смитом уже туда едут.
– Нам тоже пора.
– Но здесь есть еще что обсудить… – начал было медэксперт.
– Позже, док. – Френч двинулся к двери, потянув за собой напарника. – Сейчас нам нужно ехать.
Медэксперт сказал что-то еще, но Френч большинство его слов пропустил. Двигался он быстро, и Барклоу, чуть помедлив, бросился вдогонку. Взлетев вверх по лестнице, оба выбежали через вестибюль на теплый воздух перед двойными дверями больницы.
– Поехали со мной, – бросил Френч.
– Зачем?
– Потому что нам нужно поговорить.
– Да, пожалуй.
– Адрес?
Барклоу назвал ему адрес Тиры.
