3
Весь остаток дня я думал про своего брата, про его прыжок и сделку, которую мы с ним заключили. Насчет субботы. Вдвоем. Я ничего не стал говорить матери в тот вечер, пусть даже и ужинали мы в неловком молчании, и она первой нарушила его, словно приглашая к разговору.
– Это Кена я видела на подъездной дорожке?
Задавая этот вопрос, она смотрела в тарелку. Я встретился взглядом с отцом, но в его глазах не было и намека на его мысли по этому вопросу.
– Он приехал сразу за мной, – сказал я.
Это было и вправду так, но сообщил я далеко не все. Напарник моего отца разыскал меня в карьере и настоял на том, чтобы проводить меня до дома. Добавил: «Я обещал твоему отцу проследить, что да как», – и это были его последние обращенные ко мне слова. Он не упомянул ни про Джейсона, ни про ребят, которых застукал за выпивкой, ни про мой виноватый вид, когда я вздрогнул при его внезапном появлении. Кен наблюдал за Джейсоном этими своими пустыми коповскими глазами, а потом все с тем же нескрываемым отвращением опустил взгляд на Ченса. «А тебе тоже не пора ли?» Остановив машину на нашей подъездной дорожке, он проследил, как я захожу в дом, а потом дождался, пока за ним не остановится машина отца. Я не слышал их разговор, но видел от двери, как отец посматривает на меня такими же глазами копа.
– Ты сегодня не был в школе, – констатировала мать.
– Я был на карьере.
– День прогульщика – это традиция, я знаю, но в понедельник изволь опять в школу. Выпускные экзамены на носу. Если конец близок, это не значит, что можно расслабляться.
– Слушаюсь, мэм.
Она молча поддела на вилку листок салата, и это тоже было частью затеянной ею игры. Никаких упоминаний про Роберта, или про Джейсона, или про войну. Я точно не знал, где витает ее разум в промежутках молчания между вопросами, но предположил, что это будущее или какое-то другое светлое место.
Мой отец тоже хорошо знал правила этой игры: держись просто и естественно, не залезай в дебри.
– Не подумал еще раз насчет летней работы?
– Меня хотят нанять в марину
[3].
– Опять?
Это его явно разочаровало, но я люблю лодки, воду, запах горючего. Отец еще сильней нахмурился, но крыть ему было нечем. Осенью я уже буду в колледже, а это означало отсрочку от призыва. Он натянуто улыбнулся, а мать все так же молча пригубила вина.
Хотя на меня все эти ее игры не действовали.
– А ты в курсе, что Джейсона выпустили из тюрьмы?
Вопрос упал, словно бомба. Мать поперхнулась вином. Отец начал было:
– Сынок…
– Вы должны были сказать мне!
Меня вдруг совершенно неожиданно охватила злость, и я даже сам не понял, по какой причине. Из-за того, как они пытались управлять моей собственной жизнью? Из-за того, что я чувствовал, пока мой брат падал со скалы? Только эмоции были определенными – этот незнакомый и непривычный для меня гнев.
– Кто тебе сказал? – спросила мать.
– Я видел его. Мы поговорили.
Она промокнула уголки рта салфеткой.
– Про меня, насколько я понимаю?
– Не исключено, что и эту тему тоже затрагивали.
Разгладив салфетку на коленях, мать отвернулась.
– Ты ведь знала, разумеется… Разве не так? Знала, что он вернулся.
– Мы решили, что лучше держать вас подальше друг от друга. – Ее взгляд на сей раз был прямым и жестким. Она сидела тихо и прямо – элегантная женщина за красиво накрытым столом. – Нам так необходимо обсуждать причины?
– А разве что-то изменилось с того последнего раза, когда мы обсуждали причины?
– Лично для меня – нет.
Я повернулся к отцу.
– Папа?
– Дай нам возможность первыми с ним поговорить, хорошо? После тюрьмы. После всего этого времени. Дай нам возможность прощупать его. Мы не знаем ни его планы, ни почему он вернулся.
– И когда вы все это узнаете?..
– Вот тогда и посмотрим, как поступить.
Я переводил взгляд с одного на другого. Абсолютно ничего не изменилось.
– Я могу идти?
Моя мать подняла бокал.
– Ты собираешься опять с ним повидаться?
– Нет, – соврал я.
– Поговорить с ним по телефону?
– Если у него и есть номер, то я его не знаю.
Она изучила меня такими же холодными и яркими глазами, как у моего брата.
– Ты по-прежнему мой хороший мальчик?
– Пытаюсь быть таким.
– Ты любишь меня?
– Разумеется.
– Ты злишься?
– Уже нет.
Еще один глоток из бокала. Тот же самый взгляд.
– Не уберешь посуду со стола?
* * *
Я отнес тарелки в кухню и по задней лестнице поднялся в свою комнату. Едва оказавшись там, закрыл дверь и постарался увидеть окружающую обстановку чужими глазами: плакаты, старые игрушки, пластиковые спортивные призы… Когда в дверь постучал отец, было уже около девяти вечера.
– Заходи.
Он прикрыл за собой дверь, удивленный состоянием моей комнаты. Плакатов как ни бывало. Половина моего добра убрана в коробки.
– Как это понимать?
Я пожал плечами, продолжая собирать ненужное барахло.
– Просто захотелось перемен.
Отец заглянул сначала в одну коробку, потом в другую.
– Хочешь все это убрать?
– Пожалуй, что да.
– Даже свои любимые комиксы? – Он поднял стопку из наполовину заполненной коробки. – Ты же собирал их с восьмилетнего возраста!
Я никак не отреагировал. Отец положил комиксы обратно и присел на край кровати.
– Насчет твоей матери…
– Тебе не нужно ничего объяснять.
– А я вот был бы только рад поговорить об этом.
– Она боится, что Джейсон разрушит мою жизнь. Это едва ли новость.
– Это не навечно, сынок.
– Это уже годами длится, папа! Уже пять лет она не дает мне заниматься спортом или встречаться с девушками. Я не могу пойти с друзьями в поход с палатками или на охоту. Она из дому-то меня едва выпускает!
– Она разрешила тебе купить машину.
– Потому что я купил ее на собственные деньги.
– Но все-таки разрешила.
– Да, разрешила, и это единственный случай, когда она поступила по справедливости.
