24
Окон в одиночной камере штрафного изолятора не было, но, проснувшись на своей жесткой тюремной койке, Джейсон сразу понял, что солнце еще не встало. Таков уж ритм войны и тюрьмы. Слишком много кровавых закатов и погибших друзей… В полной темноте он проделал несколько физических упражнений – отжимания, растяжки, а потом еще сорок минут отрабатывал технику рукопашного боя: не только ту, которую преподают любому бойцу подразделения дальней разведки корпуса морской пехоты – комбинацию окинавского карате, дзюдо, тхэквондо и джиу-джитсу, доведенную до совершенства Биллом Миллером в тысяча девятьсот пятьдесят шестом году, но также и ту сногсшибательную смесь ван-ан-фая и вовинама
[40], которую на протяжении двух лет Джейсон перенимал у одного полковника южновьетнамской армии. Движения были плавными, быстрыми, точными. Работал он до тех пор, пока окончательно не взмок и не пришли охранники, чтобы опять отвести его в коридор под камерами смертников. Одного из них, Кудрявца, он знал. Другой в группе Икса был новеньким. Они молча надели на него наручники, и никто на протяжении долгого перехода не произнес ни слова – да никому это и не требовалось. Перед последней лестницей они освободили ему руки и отправили вниз к Иксу.
– Доброе утро, Джейсон.
Сойдя с последней ступеньки, он подошел к Иксу, стоящему под каменной аркой.
– Не рановато?
– И все же ты у меня уже не первый посетитель.
Джейсон нахмурился, поскольку Икс ничего не делал без причины и ничего не говорил без причины. Он явно хотел, чтобы Джейсон спросил, что это был за посетитель, но тот предпочел промолчать.
Через какое-то время Икс пожал плечами.
– Ты ведь наверняка помнишь Риса… Не более чем тупой инструмент, надо признаться, но предсказуемый, когда такие вещи имеют значение.
Джейсон все пытался оценить этот момент. Улыбка. Нахмуренные брови. В этом подвале они редко означали то же самое, что во всем остальном мире.
– Может, скажешь, зачем ты меня сюда вытащил?
– Ты сейчас здесь, потому что я нашел вчерашний день неудовлетворительным. Потому что я лег спать в дурном настроении и проснулся с мыслью, что нам надо попробовать еще разок.
Развернувшись, Икс направился в свой коридор, и Джейсон последовал за ним, по-прежнему оставаясь настороже. Во второй камере Икс махнул рукой на стол, накрытый для завтрака.
– Яичница с беконом, грейпфрут и выпечка. А вот мед от жены начальника тюрьмы. Судя по всему, она начала разводить пчел.
Он подвинул Джейсону стул, и тот скованно сел, наблюдая, как Икс усаживается напротив. Хозяин подземного коридора был чисто выбрит и аккуратно одет, но лицо у него было все в синяках и пластырях, а костяшки кулаков разбиты в кровь. Икс заметил нацеленный на него изучающий взгляд и второй раз пожал плечами.
– Один малый из «Язычников», вчера поздно вечером. По-моему, его звали Паттерсон.
– Звали?
– Звали… Зовут… Какая разница?
– Почему именно из «Язычников»?
– Я, может, и провожу свои дни глубоко под землей, но все-таки слышу кое-что – всякое недовольное бурчание от некоторых из «Язычников». Они вроде считают, что ты обокрал клуб и всадил пару пуль в одного из их авторитетов. Я дал им понять, что ты находишься под моим покровительством.
– Так вот почему я здесь? Чтобы я мог выразить свою благодарность?
– На данный конкретный момент – просто чтобы позавтракать. Ну, а в дальнейшем… – Икс радушно раскинул руки. – Чтобы поговорить по душам… Может, даже о чем-нибудь поспорить… И ради нескольких достойных поединков в те дни, что мне еще остались. Вот что меня в первую очередь интересует.
– Разговоры и споры?
– Разговоры по душам. Жаркие споры.
– И ради этих разговоров и споров ты организовал убийство Тиры?
– Частично да. – Икс впервые нахмурился, качая головой. – Но также и потому, что она была жестокой, эгоистичной и тщеславной – полнейшим ничтожеством, давно пустившим свою жизнь под откос.
– А что насчет моей жизни?
– Ты просто потеряешь несколько дней из нее. Невелика цена.
– Нет, Икс. Не несколько дней. После того как с тобой покончат, я еще очень долго буду оставаться здесь. Я буду здесь, когда во всей тюрьме притухнут огни, и я буду здесь и через десять лет. Ты как следует об этом позаботился: фотографии, орудие убийства…
– Ну… – Иск налил обоим кофе. – Ты вроде давно уже в курсе, что я отнюдь не образец добродетели.
Он приподнял чашку с таким пренебрежительным видом, что Джейсон уже едва сдерживал гнев.
Смерть Тиры.
Его собственная свобода.
Икс, должно быть, увидел эту борьбу в лице Джейсона, но все равно был настроен беззаботно.
– Напомни-ка мне, Джейсон, давно ты вышел отсюда?
– Два месяца и девять дней назад.
– И с тех пор ты хотя бы иногда вспоминал обо мне? Было ли тебе интересно, какую жизнь я вел до того, как попасть сюда, – помимо тех моментов, которыми я сам предпочел с тобой поделиться? Искал ли ты газетные статьи, документальные фильмы? В публичном доступе много чего есть на эту тему.
– Нет. – Джейсон сжал челюсти. – Я вышел отсюда, зная абсолютно все, что мне требовалось знать про твою жизнь и про людей, которых ты убил. Если я забуду даже половину всего, что ты мне рассказывал, то все равно буду знать слишком много.
– Знаешь, как меня поймали?
Вообще-то Джейсон и вправду много чего знал о жизни Икса до тюрьмы. Несмотря на только что сказанное, он посмотрел оба документальных фильма, прочел немало газетных и журнальных публикаций, посвященных Иксу. Никто из журналистов, разумеется, не располагал абсолютно всеми фактами, и даже ни один из копов не взялся бы сказать, сколько людей на самом деле убил Икс. Но Джейсон мог перечислить их всех поименно. Знал, и как они выглядели, и как именно погибли, и какого рода крошечный проблеск жизни притягивал Икса, словно мотылька из темноты. Он знал их последние слова, и то, как они молили о пощаде, и что чувствовали, и как пахли, и то, как Икс как-то раз засунул язык во все еще бьющееся сердце, которое оказалось «соленым на вкус и по ощущениям напоминало теплый кожзаменитель».
Когда копы наконец поймали Икса, даже самые заносчивые из них признавали, что это было либо слепое везение, либо божий промысел.
«Но для этого…»
И теперь Джейсон поневоле заинтересовался, что же произошло на самом деле. Икс сам поднял эту тему. А значит, что-то в нем желало поговорить об этом. Или же это было частью какой-то более крупной игры.
