– Мне надо было убить тебя при первой же возможности!
– Пожалуй, что да.
– Мне следовало бы убить тебя прямо сейчас.
– Как всегда в этом месте… – Икс выставил перед собой ладони, улыбка исчезла без следа. – Милости прошу попробовать.
* * *
Через двадцать минут охранники бросили Джейсона на стол под яркими лампами и вышли из комнаты, а усталый врач со щелчком натянул резиновые перчатки и принялся срезать с него одежду.
– Можете повернуться?
Джейсон с трудом пошевелился.
– Теперь обратно.
Он не мог припомнить ни одной осознанной попытки «попробовать», но, уставившись куда-то за плечом врача, припомнил Икса в самом конце – оставшегося стоять на ногах, но почти столь же окровавленного и почти столь же поверженного.
«Ты должен понять, Джейсон. Не собственно смерть тревожит меня, а мысль о том, что придется умирать на глазах у этих людей. Я знаю, ты находишь меня воплощением зла, но скажи мне, что ты понимаешь это… – Икс рухнул в кресло, почти умоляя. – Скажи мне, что понимаешь…»
Самым тревожным было то, что Джейсон действительно понимал. За три года войны он столько раз был ранен и все равно возвращался в бой, что даже самые бывалые морпехи считали, что он заговорен или благословлен свыше. И, может, это и впрямь было так. Хотя единственное, что Джейсон знал с полной уверенностью, – это что все решает сила, поэтому всегда уважал ее.
«Конечно, Икс – настоящий безумец…»
Джейсон лишь скрежетал зубами, пока врач работал своими тонкими пальцами, ощупывая и надавливая.
– Ну-с, бывало и хуже. – Голос старика был тихим, как шелест тростника, но глаза – чистыми и ясными. – Треснувшие ребра – опять! – и как минимум одно сломано. Вывих левого плеча… Я не могу перечислить все ушибы, но на сей раз с вашим лицом он обошелся аккуратно. Хуже всего почки. Пару дней вы будете мочиться кровью. Дайте мне знать, если это затянется дольше обычного.
Врач прищурил правый глаз, пристально глядя на Джейсона сверху вниз, пока тот не кивнул, а потом продолжил все тем же шелестящим голоском:
– Два сломанных пальца, большой палец вывихнут…
Джейсон прикрыл глаза, пока врач монотонно продолжал перечислять повреждения.
Ему уже приходилось бывать здесь раньше.
Он знал порядок.
Позже, уже в своей камере, Джейсон припомнил слова Икса.
«Достойный восхищения человек…»
Но не давала покоя и более глубокая правда: если он и в самом деле настолько достоин восхищения, то убил бы Икса еще там и тогда – хотя бы во имя Тиры, на худой конец.
«Еще один день и еще одна ночь…»
Джейсон осторожно поерзал на койке, опасаясь боли.
«И наконец эта сволочь умрет…»
32
За тридцать лет в органах Биллу Френчу довелось столкнуться со множеством оборванных жизней и недоверчивых взглядов тех, кому каким-то чудом удалось остаться в живых. Поэтому за все это время он хорошо научился наблюдать за глазами – глазами осиротевшего ребенка, ставшей вдовой жены, безутешного супруга… Некоторые находили в себе силы смириться с переменами, которые столь жестоко преподносит жизнь, – отброшенные на обочину жизни, они собирали осколки надежды, как ребенок собирает морские ракушки. Другие могли так и не оправиться, и отражалось это в первую очередь в глазах.
Френчу очень не нравилось то, что он видел в глазах у Гибби. Это были совсем не те теплые, задумчивые, добрые глаза, которые он так хорошо знал. Теперь они были беспощадными и непоколебимыми.
«В точности как глаза Джейсона, – подумал он, – и нисколько не как глаза Роберта».
Френч все еще сидел за столом, когда по окну мазнул свет автомобильных фар. Узнав машину, он бросил взгляд на часы. Открыв дверь, увидел Дэвида Мартина, уже подходящего к крыльцу. Вид у того в полумраке был усталый и осунувшийся.
– Капитан…
– Ты понимаешь, почему я здесь?
– Есть кое-какие подозрения…
– Тебе очень повезло, что это не патрульный экипаж с наручниками наготове.
Они сошлись на нижней ступеньке крыльца, и Френч протянул руку.
– Вообще-то не сказал бы, что особо рад вас видеть.
Капитан Мартин согласно буркнул, и они обменялись рукопожатием.
– Он написал заявление?
– Может, поговорим внутри?
– Да, конечно. – Френч проводил капитана в кухню. – Пива?
– А есть что-нибудь покрепче?
– Вы по-прежнему любите «Макаллан»?
– Двенадцатилетний?
– Какому честному копу по карману восемнадцатилетний?
– Ты – единственный из тех, кого я знаю.
– Три сотни за бутылку? Нет уж, спасибо. Вы думаете, это из-за этого Мартинес меня так ненавидит?
– Богатая супруга? Шикарный дом? Нет, не думаю, что он тоже этого хочет.
– Очень смешно…
– Хотя он хочет твою должность. Уже довольно настойчиво мне на это намекал.
– Давно?
– Час назад.
Френч неопределенно хмыкнул, а потом налил в пару тяжелых хрустальных стаканов на три пальца скотча и передал один капитану. Мартин отпил, и на лице у него отразились все положенные в таких случаях чувства: благодарность, восхищение, созерцательная задумчивость… Это длилось около трех секунд.
– Обязательно было так сильно его бить?
Френч сел, тоже отпил виски и пожал плечами.
– Он довел мою жену до слез.
– Мартинес имел полное право явиться сюда, равно как и задавать подобные вопросы. Все передвижения Гибби обязательно должны быть зафиксированы, пусть даже чтобы просто исключить его из числа подозреваемых. Это азы полицейской работы.
– Ну да. Просто он повел себя как полный говнюк.
– Говнюк? – Капитан изобразил изумление. – Никто мне этого не говорил. Можешь представить себе, какая это сейчас для меня неожиданность?
– А теперь уже вы ведете себя как говнюк.
– Только лишь чтобы донести свою точку зрения. Потому что я знаю, что ты и сам порой не прочь перегнуть палку, и подозреваю, что Мартинес мало от тебя в этом смысле отличается. К добру или к худу, друг мой, но твой сын крепко вляпался.
– Только косвенно.
– Он знал и Тиру, и Сару. Твой старший сын тоже их знал, но дело не в этом. Хотя, черт, может, и в этом. Мне ясно одно: Мартинес просто выполнял свою работу. Ты не имел права вмешиваться, а уж тем более валить его на пол в собственной кухне.
– Наверное. – Еще один глоток. – Но вы не видели, с каким удовольствием он все это проделывал.
