К полудню у дворцовых ворот собралось немало людей, но Генрих отменил все аудиенции. Народ неспешно разошёлся. Даже строители и архитекторы новой церковной библиотеки, одного из новых и серьёзных проектов короля, не были приняты в тот день.
Роберт решительно отказался от еды и продолжал стоять у окна, скрестив руки за спиной, – в той же позе, что и ранним утром. Чуть позже полудня лицо его побледнело: схватившись обеими руками за подоконник, он с ужасом наблюдал, как лунный диск медленно закрывает солнце. Затмение всегда рассматривалось им как вестник трагических событий, ночное же явление покойного отца придало этому двойную трагическую силу и вызвало мучительное предчувствие.
– Привратник, позови Генриха! – крикнул монарх.
Но тот уже стоял за дверью, ожидая вызова, а потому, услышав эти слова, почти в ту же секунду постучал.
Король молча смотрел на друга и ждал ответа.
– Мой господин, я отправил четырёх посланцев к Карло, они едут разными путями, – ответил тот, прочитав вопрос во взгляде своего мастера.
После Генрих ещё несколько раз заглядывал в королевские покои и видел, что Роберт всё так же стоит у окна, не сменив положения.
* * *
Солнце медленно выползало из тени. Наконец его лучи позолотили верхушки деревьев, а затем и всё, что можно было охватить взглядом. К тому времени светило уже спустилось к горизонту и медленно опускалось всё ниже и ниже, зависая над далёкими холмами.
Едва угомонившиеся вдалеке собаки вновь яростно залаяли, раздалось ржание лошадей, и группа всадников с шумом подъехала к дворцу. Усталые охотники не спеша слезали с коней, бросая поводья прислуге. Лица у всех были довольные и весёлые. Среди них был и Карл.
Услышав конский топот, король тут же подошёл к окну. Заслонив рукой глаза от всё ещё яркого солнца, он внимательно смотрел на приехавших с охоты Карла и его друзей.
Генрих прошёлся мимо замученных лошадей и охотников, громко переговаривавшихся между собою. Он весело улыбался, глядя вокруг, похлопал коня по крупу, перекинулся парой слов с Карлом. Убедившись, что всё в порядке, Генрих поднял голову, встретившись взглядом со своим другом, и кивнул королю, который стоял в безмолвной тревоге. И Роберт, прекрасно знавший его, понял, что волноваться не стоит.
– Хм, не знаю даже, с чего у меня возник этот страх… В сражениях такого чувства не было, а тут… Наверное, из-за того сна. Да нет же, я никак не мог уснуть! Пойду-ка встречу Карло… Спасибо тебе, Господи! – с облегчением думал он.
* * *
К ночи Карла начало знобить, но герцог не обратил на это внимания, решив, что продрог на охоте. Вскоре поднялся жар, состояние стало резко ухудшаться. Глаза мужчины потухли, он бредил, произносил какие-то бессвязные слова, а со временем стал совершенно безучастным, впал в беспамятство и больше в себя не приходил. Приглашённые медики делали всё так, как надо, – пускали кровь, заворачивали тело в мокрые простыни… Но ничего не помогало. Врачи вышли из покоев больного, опустив голову. Самый пожилой из них, увидев Роберта, молча пожал плечами и сочувственно развёл руки.
Король не отходил от постели сына ни днём ни ночью. Он отказывался принимать пищу и неустанно следил за развитием симптомов, пытаясь использовать весь свой врачебный опыт, чтобы хоть как-то помочь. Но снадобья, приготовленные им, не работали.
Жизнь Карла угасала. Роберт не терял надежды: он не мог смириться с мыслью, что его дитя может умереть. Герцог лежал в постели без движения, лишь иногда бессильный вздох срывался с его губ. Правитель не знал, как удержать эту хрупкую жизнь, родную душу, отлетавшую прочь с каждым судорожным подъёмом груди. Он держал безжизненную руку Карла, целовал её и нежно промакивал капельки пота с его лба.
– Карло, сынок, ты слышишь меня? Сын мой! Ты не должен уйти, не должен… Ты не можешь уйти! Всемогущий Отец мой, мне нужна твоя помощь… Забери меня вместо него! Отец, услышь мои молитвы, помилуй, дай ему силы, забери меня…
Наступило 6 августа 1328 года. Как врач, Роберт понимал, что Карл умирает, но отцовское сердце мешало ему смириться с этим, так что он гнал эти мысли: «Нет, всё будет хорошо, Карл просто не может уйти…»
Тело Карла стало охлаждаться, дыхание было поверхностным. Роберт приказал согреть одеяло и сделал всё, чтобы восстановить кровообращение, но сын оставался холодным… Он массировал его ноги и руки, пытаясь пробудить в них жизнь, но всё было тщетно. На секунду Карл приоткрыл глаза, обвёл взглядом комнату и посмотрел на отца, стоящего перед ним на коленях. Выдохнув, больной издал слабый стон, затем смежил веки и впал в прежнюю неподвижность.
У короля появилась надежда, что Бог услышал его молитвы… Но, переведя взгляд на грудь Карла, Роберт понял, что тот не дышит, – лишь время от времени из его груди вырывался лёгкий звук проходящего сквозь сомкнутые губы воздуха, но вдоха уже не было. Жизнь покинула недвижное тело.
В отчаянии правитель зарыдал… Карл лежал с приоткрытыми глазами, но Роберт продолжал горько плакать, уткнувшись лицом в грудь покойного. Затем, поняв, что туман, в котором он пребывает, и есть реальность и что его сына уже нет, он медленно приподнялся с колен, не отрывая взгляда от усопшего в смутной надежде, что, быть может, ему просто показалось, а Карл всё ещё жив… Несколько минут он ходил по комнате, вновь и вновь высматривая признаки жизни в своём несчастном ребёнке, а затем, приоткрыв дверь, позвал испуганную прислугу.
* * *
Принц Карл был хорошо сложен и считался красивым: это был достаточно высокий человек с округлым лицом, обрамлённым густой бородой и ниспадающими длинными тёмными волосами. Он не был сторонником войн, но часто бывал на поле боя и отличался храбростью и отвагой, а также мудростью, присущей представителям его семьи. Если бы не преждевременная смерть, несомненно, он стал бы отменным правителем, уважаемым как монархами, так и вассалами.
Похоронили герцога Калабрии в церкви Святой Клары, основанной его отцом в 1310 году. Там же был воздвигнут великолепный монумент, символизирующий то, чему Карл посвятил свою жизнь, – протекцию беззащитных: у ног изваяния из белоснежного мрамора изобразили беззаботного ягненка и свирепого волка, пьющих воду из одной чаши. Пышную панихиду отслужили даже во Флоренции – народ, рыцари и знать заполнили улицы и площади города, сожалея об этом достойном человеке.
Убитый горем Роберт рыдал над гробом. После, неподвижно стоя у монумента, король прикрыл глаза. Он вспоминал строительство этой церкви и то, как, не удовлетворившись её красотой, вызвал мастеров и стал тщательно проверять все орнаменты. Он вспомнил и слова Карла, который тогда сказал отцу, что это строение похоже скорее на хлев, чем на церковь, на что король, улыбаясь, ответил, что постарается искупить вину перед Богом за эти слова, чтобы Карл не стал первым, кому придётся есть в этом хлеву…
* * *
1328 год, кроме смерти герцога Калабрии, ознаменовался рядом важных событий: восхождением на трон Англии Эдварда III, а его шурина, Филиппа Валуа, – на трон Франции. Швейцарские же кантоны никак не могли установить независимость из-за постоянного давления со стороны герцога Австрийского, отца первой жены Карла. Корона Венгрии перешла к его кузену Кароберту (Карлу Роберту), сыну Карла Мартела.
