– Если бы я могла услышать сонет о гибели известного нам обоим обитателя дворца, я бы, наверное, тоже не поскупилась на награду, – заразительно засмеявшись, ответила Джованна, намекая на венгерского монаха. – Вы думаете, Вергилий и правда обладал колдовской силой? Или, быть может, был психопомпом, как преподнёс его Данте?
– Ваше Высочество, удивительно, что Вы почти слово в слово повторяете высказывания своего деда. Вы удивительно легко проникаете в суть вещей… И отвечу я так же, как ответил тогда ему. Я знаю Вергилия лишь как поэта и философа, но никак не чародея. Кстати, сам он написал гораздо меньше, нежели написали о нём. Древние говорили: «Не ошибается тот, кто находит, что мёд сладок, тогда как больному кажется иначе». Кого в таком случае интересует мнение нескольких больных? Да, Вы и в самом деле удивительно похожи на покойного Роберта, пусть душа его покоится на небесах… – ответил Петрарка принцессе, не в силах взглянуть на неё. – Осмелюсь сказать про Вас словами Вергилия: «Et vera incessu patuit dea»
[16]…
– Вы льстите мне, сир! – смущённо улыбнулась Джованна. – Не так часто, но прихожу к выводу, что заблуждалась – даже в оценке того же Вергилия… Наверное, нам всем свойственны заблуждения. Когда нам мало что известно о предмете, верные идеи уходят на задний план, открывая путь ложным. Но затем всё меняется – по мере роста наших познаний, которые показывают, что такая-то идея не соответствует реальности. Людские вкусы при этом зависят не только от обманчивых представлений, но часто от моды и общественных суждений. Но я согласна: если дух болен, ничто не согласуется с предметом. Воистину, чтобы узнать человека, надо прочитать не его историю, а его поэмы!
* * *
Джованна хотела назначить Петрарку на придворную службу не только из-за одарённости поэта, но и для того, чтобы спровоцировать Роберта, который его ненавидел. Интересно, что дата патента о назначении Петрарки совпала с Сирокко, сила которого была невиданной. Это стало самым страшным событием той поры, которое к тому же было предсказано пророчеством: жаркий ураганный ветер, зарождающийся в пустынях Северной Африки, охватил не только Неаполь, но и всю Италию (как потом выяснилось, и всё Средиземноморье).
Итак, Сирокко был предсказан за несколько дней до своего появления одним епископом, знающим астрологию, хотя ему не особенно доверяли, так как далеко не все его предсказания сбывались. В то же самое время он предсказал, что Неаполь будет разрушен до основания 25 ноября землетрясением – и народ почему-то поверил этому настолько, что люди дни и ночи напролёт обращали жалобные молитвы к небесам, чтобы спасти свои души от неминуемой смерти, в уверенности, что настал конец света. Чтобы рассеять страх, обычно молятся или пьют, так как это полезно для тела и души. Но чрезмерная выпивка, как и чрезмерно усердная молитва, приводит к духовному и физическому опьянению.
Епископ же с нетерпением ждал рокового дня, чтобы стать самым известным предсказателем и получить от этого немало выгод.
Так вот, предзнаменования его сбылись, но не в полной мере: это было не землетрясение, это был Сирокко. От множества молитв конец света был отложен до лучших времён, но произошедшее стало его достойной репетицией.
В ночь с 24 на 25 ноября раздались громовые раскаты ужасающей силы, молнии прорезали тёмное небо, дул ураганный ветер, вырывающий деревья с корнями и срывающий оконные ставни. Море бушевало, разбивая суда о берег и унося их останки в пучину. Молнии и гром следовали друг за другом беспрерывно. Потоки воды увлекали за собой барахтающихся и кричащих людей: волны то перекатывались через них, накрывая несчастных с головой, то выносили кверху, и после каждого вала количество голов над водой уменьшалось.
Видит Бог, нет ничего страшнее, чем бушующий во тьме ураган! Грозное завывание ветра в полной темноте, треск падающих мачт, истошные крики гибнущих усиливают панику из-за невозможности даже зрительно оценить опасность. Повсюду с воплями бегали женщины и мужчины: рискуя быть унесёнными в открытое море, они пытались спасти своих близких. Весь берег был усеян утопленниками и частями тел. По улицам носились лошади, сорвавшиеся с привязи, люди бежали в церкви, а священники не прекращали молитв. Ближайшие к берегу районы были полностью затоплены, так что невозможно было передвигаться из-за риска быть снесённым несущимися потоками. Мелкая песчаная крупа, забивая глаза, вихрем взметалась над поваленными стволами…
Большая группа молодых людей и примкнувший к ним отважный Петрарка, пренебрегая опасностью, спасали людей, уводя их в безопасные места, ловили обезумевших лошадей и вновь возвращались, чтобы продолжить своё дело.
Юная королева вышла из дворца босиком, с развевающимися волосами, за ней последовали другие женщины в таком же виде. Все они двинулись в сторону церкви, а злой ветер рвал и задирал полы их рубашек. Всю ночь провели они в молитвах.
Последствия бури были ужасными. В результате урагана ни одно судно в Неаполе не спаслось. Всё больше и больше мужчин присоединялись к спасателям, когда же к вечеру ураган утих, они пришли в Замок Нуово. Прежде всего они попросили у королевы и консулата разрешение на распределение ролей в работах по ликвидации последствий стихийного бедствия. Работа была организована, королева выделила средства, а неаполитанцы, вне зависимости от положения и статуса, принялись расчищать завалы, собирать и хоронить тела, спасать уцелевшие товары. Но трудно было сказать, от чего королевство пострадало больше – от непогоды или от козней монаха Роберта.
Очень быстро был подсчитан ущерб: только неаполитанские торговцы потеряли товаров примерно на сорок тысяч унций золота. Генуэзцы и венецианцы тоже понесли огромные убытки: все их товары, находящиеся на галерах и в прибрежных складах – шёлк, восточные специи – были полностью уничтожены.
Глава XI
К слову сказать, странная была эпоха, как и непонятными были развлечения, диктуемые духом того времени. Должен, однако, заметить: это может объясняться тем, что, согласно проверенным источникам, тогда не было Интернета. Тем не менее жажда совершения добрых дел неаполитанской знатью в некоторой степени утолялась на гладиаторских боях.
То было одно из странных развлечений, проходивших в античном амфитеатре в Капуе, что на подъезде к Неаполю. Это величественное строение, где началось известное восстание Спартака, было частично разрушено, а камнями из него выложены улицы. Хотя вместительность амфитеатра была огромной (около шестидесяти тысяч сидений), количество посетителей оставалось небольшим. В основном его посещала знатная молодёжь, а также приезжие купцы и простые жители, которые наряжались в лучшие одежды, чтобы показать себя. Старшее же поколение не любило эти забавы: к старости люди уже неисправимы, так что развлекались они в других местах, ведь красочные зрелища – удел молодых.
Места для высокопоставленных лиц были устланы коврами, а в центре под навесом располагалось королевское ложе, предназначенное для венценосных особ. Молодые дамы полулёжа устраивались на мягких подушках и, сдержанно хихикая, повинуясь естественному человеческому влечению, кокетничали, явно демонстрируя желание привлечь сидящих поодаль рыцарей. Юноши и девушки, не обременённые чтением Библии, стремились прогнать смертельную скуку своих замков, а потому после боёв группы молодых людей объединялись и шли танцевать и предаваться вдохновлённому веселью на устроенных неподалёку от арены площадках. Женщины обычно болтали о любовных похождениях, фестивалях и знатных балах, искоса поглядывая на кавалеров оценивающим взглядом. В самом же амфитеатре для них были приготовлены всевозможные яства и напитки, рядом располагались стойки для принятия ставок.
