На другие державы Европы, похоже, повлияли главным образом политические соображения. Королева Неаполя противостояла Урбану прежде всего из-за откровенной вражды к ней. Король Венгрии поддерживал этого папу в его противостоянии с Джованной. Англия приняла сторону, противоположную Франции, а Шотландия, как обычно, встала на сторону Франции, чтобы быть против Англии. Испания отошла от Урбана под влиянием короля Арагона. Урбан и Климент объявили крестовые походы и предали друг друга анафеме под предлогом наказания раскольников и еретиков. И вскоре вся Европа стала свидетелем беспрецедентного противостояния, прикрытого с обеих сторон «священным» долгом.
Мир докатился до того, что оба папы пели «Te Deum laudamus…» («Тебя, Господи, славим…»), но каждый для своих войск. Обе стороны не скупились на наказания для противников, считая своей обязанностью очистить первоисточник веры, для укрепления которой молитвы, как и самые гневные проклятия, текли благодатной рекой. И каждый из пап вполне заслуженно утверждал, что престол дарован ему Богом. Это означало, что в скором времени в преисподней ожидалось значительное пополнение проклятыми и отлучёнными от церкви сторонниками обоих понтификов, а стоны и вопли поджариваемых мучеников с обеих сторон, при таком их скоплении и плотности, могли быть слышны и на земле. Этого, к удивлению, не произошло, но мир, кроме природного разделения на мужчин и женщин, раскололся на два лагеря – урбанистов и климентистов.
В то время когда велась эта двупапская война, а успех был на стороне Климента, Урбан послал к Карлу Дураццо опытного искусителя – герцога Андрии, чтобы напомнить об идее инвестирования в Неаполитанское королевство. Когда это предложение впервые было сделано Карлу, тот без колебаний отказался, ведь это означало насильственную узурпацию того, чем он и так мог мирно овладеть через некоторое время. По его мнению, было нелогично рисковать гарантированным признанием его прав и проявлять чудовищную неблагодарность к приёмной матери, к тому же война требовала огромных затрат и персонального риска. Но папа со всей святостью дьявола методично искушал его, нашёптывая о преимуществах, которые могла принести его концепция. Глава католиков прекрасно изучил характер этого корыстного молодого человека, готового на любое преступление, и расчётливо рассудил, что Карл станет самым подходящим исполнителем его замысла.
В конце концов наследник славного Дома Дураццо, скромно отказываясь вначале, смущённо поддался соблазну, вняв нашёптываниям лукавого и вкусив запретное яблоко из папского сада. К тому же герцог Андрии искусно подливал масла в огонь, пытаясь очернить Отто Брауншвейга, а также Роберта д’Артуа, мужа герцогини Дураццо – старшей племянницы Джованны. В итоге ему удалось внушить Карлу, что в любом случае королевство ему не достанется, а будет передано одному из двух названных принцев.
* * *
В Венгрии дела тоже шли своим чередом. В то время король Лайош справедливо опасался, что слишком большая популярность Дураццо в его стране лишит короны его собственную дочь в случае его кончины.
Если вспомнить Елизавету Венгерскую, то она, как говорят, вела замкнутую жизнь, соответствующую её возрасту, а затем, вполне возможно, преследуемая чистосердечным раскаянием или томящимися душами убиенных ею, поступила в услужение к Богу, уединившись в монастыре и сбежав от мирских забот. По словам очевидцев, никто не встречал более кроткой и целомудренной монахини, чем Её бывшее Королевское высочество, которая до последних минут посвящала всю себя делам благочестия. Она умерла 29 декабря 1380 года. Трудно предположить, обрела ли она вечное спасение, но можно в очередной раз возблагодарить Господа за то, что даже такие люди находят в нём прибежище.
Со смертью своей матушки Лайош лишился надёжного советчика, а потому совершил ряд поспешных шагов, имевших серьёзные последствия. Он стал оказывать на Карла давление, вынуждая его готовить неаполитанскую экспедицию, причём делалось это по двум причинам – отомстить ненавистной Джованне и удалить тщеславного герцога из Венгрии. Он предлагал Дураццо военную силу, оружие и деньги из своей казны – всё это ждало его сразу же после подписания мира с венецианцами.
Под влиянием заинтересованных адвокатов этого непримиримого триумвирата, находясь под воздействием бреда фанатика, управлявшего политикой Италии, а также из-за неясности собственных устремлений в тяжёлый час для себя, своей страны и семьи Карл согласился стать сначала орудием, а впоследствии и жертвой безумств Урбана. Однажды испив из этой чаши, он, опьянённый амбициями, уже не мог остановиться. Его разум был затуманен многоступенчатыми планами и жаждой власти, а сознание отравлено ядом предательства. Сила коварства, ненависти и жадности удесятерилась в нём, будто его жизнь, до сих пор проходившая в тумане, вдруг осветилась новым, полным значения светом. Поэтому он с огромным энтузиазмом и рвением принялся осуществлять свои замыслы, к сожалению, забыв о том, что у него не было главной составляющей успеха – мудрости.
Однако любые открытые меры против Джованны были на какое-то время отложены – до тех пор, пока жену и детей Дураццо, которые проживали в её дворце и являлись самыми ценными объектами её заботы, нельзя было вывезти из Неаполитанского королевства.
Урбан же подготовил атаку. Он перетянул неаполитанских кардиналов на свою сторону, купив их поддержку богатствами и даровав церковные льготы всем членам их семей. События стали принимать дурной оборот. Естественно, в самом королевстве была создана тайная организация заговорщиков, преданная Урбану и соединённая с ним самыми прочными узами – финансовыми. Вместе со своими тайными эмиссарами герцог Андрийский тоже усердно трудился, чтобы увеличить популярность Дураццо и вызвать всеобщую ненависть к Отто Брауншвейгу.
Глава XXVII
Пока происходили все эти закулисные интриги, сторонники Климента потерпели поражение в битве близ Марино. Святая Екатерина надела своё знаменитое платье, чтобы убедить доверчивых итальянцев в том, что молитвами, с которыми, подражая Моисею, она обращалась к небу во время боя, она дала победу урбанистам, и пообещала такую же всевышнюю помощь во всех их будущих сражениях. Эта женщина призывала воздать Божественные почести своему здравствующему, но не совсем здоровому господину.
Сторонники Урбана собирались на улицах и маршировали под бой барабанов, что, наряду с призывами святой и гулом народных масс, создавало музыку, причём столь красноречивую и трогательную, какую не услышать даже в раю. Как бы то ни было, помощь Екатерины была основным оружием урбанистов, хотя за ними стоял ещё и отважный сэр Джон Хоквуд, а также свободные кондотьеры под его командованием, которые, храня верность своему жалованью, храбро защищали работодателя. В любом случае доблесть британского воина и откровения итальянской блаженной так эффективно служили Его Святейшеству, что враги понтифика потерпели ряд внушительных поражений. При этом во всех королевствах Европы люди, которым сам Бог велел любить ближнего, не убивать и не красть, продолжали не любить, убивать и грабить во имя обоих враждующих пап.
Несмотря на религиозность Джованны и постоянный обмен письмами, Екатерина Сиенская считала, что королева находится под демоническим влиянием из-за того, что при её дворе служили люди самых разных национальностей – православные греки, африканцы, сарацины и прочие. Святой Екатерине небеса постоянно нашёптывали, что только под воздействием дьявольских сил королева может позволить себе иметь такую разношёрстную прислугу из язычников и варваров. Она говорила Джованне, что лишь после признания с её стороны ереси она попытается что-нибудь сделать для её духовного исцеления, и обещала лично похлопотать за неё перед Урбаном VI, тот же простит её и отпустит грехи, испросит для неё Божье прощение…
