Над большей частью красивого посольского сада был воздвигнут гигантский навес. Хотя в посольстве был отдельный бальный зал, для этого вечера была подготовлена большая временная танцплощадка. Конечно, был приглашен настоящий оркестр, но планировалась также и дискотека для «молодых». Мало у кого из британских послов хватило бы уверенности и влияния, чтобы предложить нечто столь же масштабное. Счет за вечер оценили в 25 000 фунтов, что в 1972 году равнялось годовому окладу двух министров кабинета. Даже самое яркое мероприятие в календаре посольства, ежегодная вечеринка в саду в день рождения Королевы, проводилась, исходя из бюджета в 2000 фунтов. Неудивительно, что по всему Уайтхоллу разлетелись служебные записки, которые, наконец, достигли министерского уровня. Эдвард Юд, будущий губернатор Гонконга, возглавлявший тогда отдел кадров Министерства иностранных дел, предупреждал, что расходы на этот бал в десять раз превосходят затраты на прием в честь государственного визита Королевы в Бразилию тремя годами ранее. В конце концов Соумс был вынужден частично оплатить счет из собственного кармана.
Мало кто из присутствующих мог потом забыть этот вечер или момент, когда Королева вошла в зал.
– Она вошла в полной тишине и выглядела потрясающе, – говорит сэр Николас Соумс. – Это был самый утонченный прием в моей жизни. Все выглядели просто безупречно.
К этому времени визит Королевы был уже практически закончен, однако ей предстоял долгий вечер представления гостей.
– Самой большой проблемой для моего отца было заставить двигаться очередь желающих быть представленными Королеве, так как все хотели коснуться края ее платья, – говорит сэр Николас.
В то время как он навсегда сохранил приятные воспоминания о том, как с важным видом присутствовал на дискотеке в полной военной форме, одним из гостей, которого меньше интересовали танцы, был президент Помпиду. По словам Джона Эллисона из The Daily Express, вскоре после полуночи Королева предложила, что им вдвоем стоит открыть бал. «Это могло бы стать эффектным завершающим штрихом нашего триумфального визита, – написал Эллисон, – и очень жаль, что у такого образованного человека, как месье Помпиду, оказалась эта маленькая щель в светской броне. Краснея, он отказал Королеве».
По правде говоря, на этом этапе для эффектного завершения феноменально успешного визита не нужны были никакие танцы. The Express выразил общее мнение всей британской прессы, отметив, что, несмотря на «несомненную дружбу» между французским президентом и британским премьер-министром, «для заключения новой сделки с Европой потребовалась именно королевская семья». Газета добавляла: «Историкам может показаться забавным, что в нашем двадцатом веке столь важные вопросы по-прежнему могут зависеть от приятного вечера со смехом и шутками и приглашения на бал в резиденцию британского посла».
На следующий день премьер-министр Франции Жак Шабан-Дельмас проводил высоких гостей в Руан, где королевская яхта Britannia была готова доставить Королеву домой. Несмотря на то что прошло уже более 500 лет, королевский конвой не сделал остановку в том месте, где в 1431 году английские войска сожгли Жанну д’Арк. Власти были непреклонны в том, что основное внимание должно быть обращено в будущее, им не нужны были упоминания об Орлеанской деве в заголовках газет.
Принимая перед отплытием господина Шабан-Дельмаса на борту королевской яхты на чаепитии, где гостям подали чай и бутерброд с ветчиной, Королева передала прощальное послание господину Помпиду и всему французскому народу. В нем она выразила «искреннюю надежду на то, что мой визит, возможно, помог открыть новую и обнадеживающую главу в долгой истории отношений между нашими двумя странами».
Анализируя успешный визит, The Economist высоко оценил дипломатический талант Королевы. «Она остается в Европе тем символом, который британцы едва ли ценят, олицетворением всего, что Британия защищала в европейской войне, – утверждала статья. – Британия играет особую роль, являясь частью Европы, и бегло говорящая на французском языке Королева хорошо это символизировала».
Monsieur le President
Отношения Королевы с руководителями Франции в последующие годы были, пожалуй, более неоднозначными. Говорят, что она испытывала симпатию к президенту-социалисту Франсуа Миттерану, с которым неоднократно встречалась и с которым в 1994 году планировала открыть туннель под Ла-Маншем. С учтивым Жаком Шираком также легко установились хорошие отношения. Оба президента посещали Королеву и принимали ее во время взаимных государственных визитов. В качестве главы лондонского представительства газеты Le Monde Марк Рош присутствовал на приеме для прессы в честь Золотого юбилея Королевы в ту самую неделю, когда во Франции проходили президентские выборы 2002 года. Ширак собирался во втором туре противостоять неофашисту Жану-Мари Ле Пену, и Рош упомянул об этом в беседе с Королевой.
– Мы, три французских журналиста, стояли рядом, и Королева подошла к нам. Я сказал: «Положение во Франции, мэм, просто ужасное». А она ответила: «Я надеюсь, что французы проголосуют разумно». Поэтому своей статье в Le Monde я дал заголовок «La Reine за Ширака!».
С квазиаристократом Валери Жискар д’Эстеном у Королевы, по-видимому, было меньше взаимопонимания. Причиной этому, среди прочего, стало то, что французская пресса называла ‘l’incident de la fenêtre’
[246] на ответном банкете во время государственного визита Жискар д’Эстена в Лондон в 1976 году. Во время ужина во французском посольстве Королева попросила открыть окно, чтобы впустить немного свежего воздуха. А президент приказал опять закрыть окно. Позднее в своем любовном романе «Президент и принцесса»
[247] Жискар д’Эстен описал роман между руководителем Франции и британской принцессой, вызвав немало предположений (которые он отрицал) о том, что испытывал tendresse
[248] к покойной Диане, принцессе Уэльской. Тем не менее он неизменно гордился подарком, полученным во время своего государственного визита – щенком лабрадора по имени Сандрингем Самба из личного питомника Королевы.
Порядок проведения таких визитов, разумеется, определяет только правительство, а не Дворец. Вскоре после своего избрания в 2007 году Николя Саркози получил приглашение посетить Великобританию с государственным визитом. За несколько недель до приезда он женился на певице Карле Бруни и уведомил, что прибудет не один. Визит 2008 года, состоявшийся в Виндзорском замке, прошел не так успешно, как надеялись обе стороны. В числе гостей был Марк Рош, которому к этому времени уже простили разглашение высказывания Королевы о Ле Пене шестью годами ранее.
– После обеда подали напитки и сигары, – вспоминает он. – Королева была там, и я помню, что она разговаривала с принцем Чарльзом. Гости спрашивали: «А где же Саркози и госпожа Саркози?» Их не было видно.
