Из Танзании Королева и ее свита вылетели в Малави, начав со старой столицы – Блантайра. Членов Лиги женщин Малави уже привыкли видеть на различных мероприятиях в чирундах, национальных церемониальных одеждах с изображением лица Пожизненного Президента. Но никто и никогда не видел их в таких количествах. Вместе с толпами школьников они выстроились вдоль всего восьмимильного маршрута от аэропорта до дворца Банды, всю дорогу скандируя: «Та страфстфует Королефа!» Обмен наградами – почетное рыцарское звание для президента Банды и орден Льва Малави (Первого класса) для Королевы – сопровождался приемом на 350 человек и государственным банкетом. Очевидное взаимопонимание между двумя лидерами проявилось в нескольких аспектах. Африканские СМИ сочли весьма показательным тот факт, что Банда в присутствии Королевы снял свои темные очки. Британские придворные наблюдатели были поражены необычным зрелищем: положив локти на стол, Королева большую часть государственного банкета была погружена в беседу с хозяином. Шесть воинов внесли в зал, высоко подняв, целого жареного быка, после чего Президент поднялся и приступил к произнесению длинной речи. В ней он в основном расхваливал собственную экономическую политику и Шотландию. Он напомнил своим гостям, что Блантайр назвали в честь места рождения шотландского миссионера Дэвида Ливингстона
[257]. Банда пояснил, что сам он получил образование в шотландской миссионерской школе и что ему нравилось работать там. В ответной речи Королева заверила президента, что его до сих пор с любовью вспоминают в Эдинбургском королевском лазарете. Она также воспользовалась случаем, чтобы наметить четкий ориентир для предстоящего саммита в Лусаке, «когда у всех будут возможности для консультаций и сотрудничества, что является неотъемлемой частью Содружества». В относительно короткой речи она трижды упомянула «сотрудничество» Содружества. Глава Содружества заранее призвала его членов к единству.
На следующий день королевская делегация перебралась в новую столицу страны – Лилонгве. За королевской прогулкой и возложением венков последовала встреча с ветеранами из подразделения Королевских африканских стрелков. Среди них был старый солдат, служивший Короне в обеих мировых войнах, он помнил номер своего полка, но не мог припомнить свой возраст. Доктор Банда и его сестра, «официальная хозяйка», дали частный ланч для высоких гостей в еще одном президентском дворце, в саду которого Королева собственноручно посадила одну из двадцати четырех английских роз, доставленных при ней. Это был ее личный подарок президенту Банде. Далее через неделю после начала турне Королеве предстоял день отдыха. Она решила провести двадцать четыре часа на плато Зомба в Малави, любуясь видами с Королевской смотровой площадки, достопримечательности, названной в честь ее матери, которая побывала тут в 1957 году.
Если Королева отлично проводила время и была всем довольна, нельзя было сказать этого о Маргарет Тэтчер, которая готовилась вылететь в Лусаку, чтобы присоединиться к своему монарху и другим лидерам Содружества. Ей по-прежнему было не по себе от этой мысли. Старший член команды Содружества (и будущий Генеральный секретарь) Эмека Аняоку считает, что ранее ее нежелание отпускать Королеву в Лусаку отчасти объяснялось ее собственными интересами.
– Она сама не хотела туда ехать, – говорит он. – Если бы Королева не поехала, это послужило бы для нее оправданием.
Тот факт, что миссис Тэтчер, в конце концов, прибыла в Лусаку в темных очках, показывал, до чего напряжен новый премьер-министр. Лорд Каррингтон, министр иностранных дел, позже поведал о диалоге с Тэтчер после того, как увидел, что она достает во время полета в Замбию темные очки. «Маргарет ответила очень четко:
– Я абсолютно уверена, что, стоит нам только приземлиться в Лусаке, как мне плеснут в лицо кислотой.
Я рассмеялся.
– Вы совершенно не знаете африканцев! Они, скорее, будут приветствовать Вас.
Маргарет уставилась на меня.
– Я Вам не верю».
Мы могли бы посмеяться над этим мелодраматическим моментом на борту самолета VC10, в котором летела премьер-министр, но опасения миссис Тэтчер становятся понятнее в свете недавно обнародованной корреспонденции. В ту самую неделю, когда Королева отбыла в Африку, миссис Тэтчер получила письмо от бывшего министра иностранных дел Джулиана Эмери. Будучи зятем бывшего премьер-министра Гарольда Макмиллана, Эмери был убежденным представителем правого крыла консервативной партии и как раз таким человеком, чье мнение в вопросах, касающихся Африки, миссис Тэтчер считала авторитетным. Документы с Даунинг-стрит показывают, что Эмери получил доклад одного американского ученого, который проанализировал недавно состоявшиеся в Родезии выборы и утверждал, что им раскрыт международный коммунистический заговор на Кубе с целью убийства Королевы в Лусаке. Если покушение будет успешным, вину за него предполагалось возложить на родезийцев. Профессор Джон Хатчинсон из Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе добавил, что он слышал подобные слухи в Соединенных Штатах от настроенных против Кастро кубинских эмигрантов. Он желал обсудить свои выводы с британским и южноафриканским правительствами. «В Солсбери больше всего опасаются, что кто-нибудь убьет Королеву и свалит вину за это на Зимбабве-Родезию, – писал он. – Представители Кубы, с которыми я встречался, полагают, что Королеве и другим участникам конференции угрожает серьезная опасность. Они полагают, что Кастро намерен вторгнуться в Зимбабве, если ситуация с безопасностью сильно осложнится, и что он вполне может сорвать конференцию Содружества». Оглядываясь назад, можно оценить эти предположения как теорию заговора времен холодной войны, причем на грани с безумством. Мог ли Кастро рассчитывать начать вторжение в одну, а то и в две страны Африки, не имеющие выхода к морю? Хотя тремя годами ранее израильский спецназ совершил поразительно успешную вылазку в аэропорт Энтеббе в Уганде, чтобы спасти там более 100 захваченных заложников
[258], сценарий Хатчинсона был абсурдным. Куба – не Израиль. Тот факт, что этот доклад попал на стол премьер-министра за две недели до саммита, показывает, до чего была накалена международная обстановка в Лусаке. Однако необходимость заключения сделки по Родезии теперь стала еще яснее. Накануне саммита поступили новости из Лагоса. Нигерия только что объявила о национализации British Petroleum в отместку за политику Великобритании в отношении Родезии.
Проведя последний день с доктором Бандой и «официальной хозяйкой» дворца Санджика в Лилонгве, Королева, принц Филипп и принц Эндрю начали свой третий государственный визит в ходе африканского турне. В течение двух дней им показывали лучшие предприятия двух главных отраслей экономики Ботсваны – алмазодобычи и скотоводства, они также присутствовали на несколько хаотичном государственном банкете сэра Серетсе Кхамы в их честь в отеле Holiday Inn в Габароне. Пока президент благодарил Королеву за «огромное личное мужество и целеустремленность», полиция патрулировала помещения отеля, приказывая всем его постояльцам «оставаться в своих номерах». Это было затишье перед бурей. Министерство иностранных дел только что телексом выслало Личному секретарю Королевы проект речи, которую президент Каунда был намерен произнести в Лусаке на государственном банкете в честь Королевы. И читать эту речь оказалось сущим мучением. Прежде всего Каунда собирался поздравить Королеву «лично» принятым ее решением приехать в Замбию, хотя официально это был визит от лица как ее народа, так и всего Содружества. Уже в следующей фразе он был готов перейти все границы: «Вы сделали это, невзирая на обострившуюся психологическую войну, которую ведут наши заклятые враги с целью очернить нашу страну и уничтожить Содружество». Это был явный намек на негативное отношение миссис Тэтчер к идее этого визита. Такое высказывание поставило бы Королеву в очень неловкое положение и гарантированно вызвало бы отчуждение миссис Тэтчер. Впрочем, о самой Королеве Каунда вряд ли сумел бы отозваться более лестно: «Вы – наш надежный друг… Весь мир превратился в экзаменационную комиссию, оценивающую, как Букингемский дворец сдаст “тест” на лидерство в Содружестве. Мы счастливы, что Ваше Величество с блеском прошло это испытание». Королева всегда ощущает дискомфорт, если ее начинают превозносить до небес, и понятно, что ей стало бы не по себе, если бы она услышала: «Такие люди, как вы, укрепляют позитивные силы, которые делают всеобщее братство и любовь инструментами истинного и прочного мира». Однако наиболее проблематичными стали бы нападки Каунды на «шатающийся режим мятежников в Родезии» и тех, кто им сочувствует. «Мы надеемся, что незначительное безумство на окраине, в Родезии, не приведет к распаду Содружества». По тону и содержанию эта речь едва ли могла быть дальше от объединяющего призыва Королевы к «сотрудничеству», высказанному несколькими днями ранее.
