И Королева, и Мандела остро понимали всю важность прошлого. Пусть Мандела и считался радикально настроенным юристом, истинный характер сложился под влиянием его собственной королевской родословной – он происходил от рода правителей племени тембу, – а также традиционного школьного образования в миссии и ранней любви к британской истории. Южноафриканский журналист Джон Баттерсби выразил это так: «Он ощущал особое сходство с королевой Елизаветой. Имея правителей в собственной родословной, он чувствовал себя с ней совершенно непринужденно».
Благодарственное письмо Королевы Манделе от 31 марта 2005 года вышло далеко за рамки официальных двусторонних банальностей, которые могли быть подготовлены и напечатаны Личным секретарем. Письмо было написано ей собственноручно и от чистого сердца. «Дорогой господин президент, – писала она, – мне было очень приятно вернуться после стольких лет в страну, где я побывала с первым зарубежным визитом, воспоминание о чем я с любовью храню». Как правитель, занимающий свою должность дольше, чем большинство ее коллег, Королева посоветовала Манделе смотреть в будущее. «Я надеюсь, что проекты, которые мы видели, а также многие другие, которые последуют за ними, помогут справиться со сложными проблемами, на решение которых потребуется время, и, с учетом общей удивительной атмосферы, которая так заметна, я уверена, что сложности будут преодолены. Ваше личное влияние исключительно важно для достижения этой цели, и мы желаем вам всего наилучшего». Она закончила письмо так: «Мы с нетерпением ожидаем встречи с вами здесь в следующем году. Ваш искренний друг, Елизавета R.».
Главы двух государств увиделись еще раньше, когда в конце того же года Содружество собралось на очередной саммит в Окленде. Для Манделы это была первая встреча глав правительств стран Содружества, на которой он присутствовал в качестве руководителя страны. И хотя, как и следовало ожидать, он заслужил множество лестных отзывов от страны-хозяйки и других делегаций, вскоре он взялся за работу и даже попытался заручиться содействием Королевы.
Перед саммитом стояли два вопроса. Во-первых, недавний раунд французских ядерных испытаний на двух принадлежащих Франции атоллах в южной части Тихого океана сильно расстроил все страны Содружества в этом регионе, включая принимавшую саммит Новую Зеландию. Поскольку Франция не является частью Содружества, весь гнев и протесты обратились на Джона Мейджора на том основании, что премьер-министр Великобритании был союзником Франции. Другим вопросом был смертный приговор, который Нигерия вынесла Кену Саро-Виве, телепродюсеру и экологу, а также некоторым другим лицам. Их преступление состояло в разоблачении прибыльной сделки по разведке нефти, которую заключили коррумпированный военный диктатор страны генерал Сани Абача и нефтяные компании, включая Royal Dutch Shell. Хотя Абача не приехал на саммит, он прислал вместо себя резкого и напыщенного министра иностранных дел Тома Икими. Фуршет для делегатов и представителей СМИ превратился в фарс, когда журналисты попытались взять у Икими интервью.
– Отстаньте, я ем, – сказал он им.
– И ваша еда важнее жизни человека? – спросил один британский журналист.
– Да, – ответил он.
Во время саммита несколько лидеров, в том числе канадец Жан Кретьен, высказывали свои опасения, но Икими в синей мантии отказался вступать в диалог.
– У вас у всех руки в крови! – заявил он.
Мандела был потрясен и пришел в такое отчаяние, что решил разыскать Королеву и попросить ее вмешаться. Баронесса Чалкер, тогдашний министр по делам Африки, вспоминает, как Мандела спрашивал у нее совета, как лучше всего это сделать.
– Ему хотелось, чтобы Королева протащила Абачу по углям, – говорит леди Чалкер. – Я объяснила ему, что едва ли она станет это делать, на что он ответил: «Ну, она всегда говорит мне, что думает!»
Пока лидеры стран собирались на выездную встречу в курортный отель в Квинстауне, пришло известие, что Саро-Вива и его товарищи-активисты повешены в нигерийской тюрьме. Это был явный и двусмысленный ход против авторитета Содружества. Мандела был в такой ярости, что хотел, чтобы Нигерию тут же вышвырнули из организации. Вместо этого лидеры сошлись на более практичном решении, создав новый орган под названием «Группа действий министров Содружества» (CMAG), задачей которого стал мониторинг нарушений принципов Содружества и усиления давления на нарушителей. Как объяснил будущий Генеральный секретарь Содружества Дон Маккиннон, CMAG фактически вешал табличку «виновен» на шею скверно ведущим себя странам, «объявляя всем об их недостатках». В Нигерии решено было повторно провести расследование о соблюдении прав человека. Раньше, когда страны типа Британии подавали подобные идеи, их отвергали как попытки старого «белого» Содружества верховодить молодыми нациями. Однако, поскольку сейчас Мандела оказывал этим начинаниям всемерную поддержку, никто не мог бы утверждать, что это «колониальные» задумки. Присутствие этого нового морального авторитета, несомненно, еще больше осложняло жизнь для менее прогрессивных членов любимой организации Королевы.
Ни один государственный гость за многие годы не собрал таких толп, как те, что пришли в июле 1996 года поглядеть, как Королева приветствует Манделу в Лондоне. С тех пор как с появлением телевидения за такими мероприятиями стало проще следить из дома, они, как правило, привлекали немного народу. И все же площадь, где проходят кавалерийские смотры, и улица Мэлл были запружены народом, словно на королевском бракосочетании. Президент прибыл накануне вечером и остановился в отеле Dorchester, откуда в пять утра вышел в спортивном костюме на привычную утреннюю прогулку, что было наследием двадцати семи лет заключения. К середине дня он облачился в темный костюм и прибыл на площадь для церемонии официального приветствия в сопровождении своей дочери принцессы Зенани Мандела-Дламини, одетой в платье цвета электрик. Королева в желтом шелковом платье и шляпе с цветами ожидала гостей вместе с герцогом Эдинбургским, как много раз за прошедшие годы во время государственных визитов. Церемония была точно такой же, как обычно, однако ни один из прежних гостей не вызывал у собравшихся столько восторженных криков и возгласов, как те, что грянули, когда Мандела вышел из автомобиля, чтобы обменяться с Королевой рукопожатием. Толпа скандировала: «Нельсон! Нельсон!», и крики раздавались по старой площади для смотров позади Даунинг-стрит.
– Ваше Величество! – просиял Мандела.
Лидеры двух стран сели в парадное ландо 1902 года и возглавии процессию, направившуюся к Букингемскому дворцу под цоканье копыт и блеск оружия Придворной кавалерии и крики стоящих вдоль улицы людей вроде Джона Гевиссера, которому было двадцать семь лет. Проживающий в Лондоне южноафриканец и член АНК, он на протяжении многих лет участвовал во многих акциях протеста у расположенного по соседству Дома Южной Африки, требуя освобождения Манделы. Теперь его лидер ехал с Королевой, и «это был самый лучший подарок, который мы, южноафриканцы, можем рассчитывать получить от Британии». Проживающий в Лондоне певец Джо Моготси двумя годами ранее пел на инаугурации Манделы.
