На концерте, где выступали Фил Коллинз, Хью Масекела и Куинси Джонс, государственному гостю захотелось потанцевать. По словам Салли Беделл Смит, он незаметно обратился за советом к сэру Робину Ренвику. Допустимо ли подобное в королевской ложе?
– Не беспокойтесь, – ответил Ренвик, – танцуйте.
Поэтому, когда хор Ladysmith Black Mambazo, выступавший на церемонии вручения Нобелевской премии, начал петь, Мандела встал и начал хлопать в такт. Другие члены королевской семьи быстро последовали его примеру, и, наконец, к ним присоединилась и сама Королева. Никто не помнил, бывало ли такое раньше, что монарх хлопал в такт выступлению на публике, тем более во время государственного визита. Однако это была неделя, когда свод строгих правил отправился в корзину для бумаг во Дворце. Отсюда и запомнившийся момент в отеле Dorchester ранее в тот же день. Отказавшись от правила, предписывавшего не произносить речей на ответных банкетах, Мандела решил, что стоит все-таки сказать что-нибудь, и во время ланча встал и произнес речь, отдавая дань уважения «это милостивой леди». Королева, которая обычно не любит незапланированные речи так же, как не любит морепродукты и кошек, с удовольствием нарушила свое же правило. Не имея при себе никаких подготовительных записок, она поднялась и в ответной речи похвалила «этого замечательного человека».
Мандела завершил свой визит двумя встречами, которые едва ли могли быть более разными. На Трафальгарской площади он появился на балконе Дома Южной Африки, как на сцене, с которой обычно чествовали по возвращении домой завоевавшую кубок футбольную команду.
– Я хотел бы спрятать всех вас к себе в карман и вернуться с вами в Южную Африку, – сказал он собравшимся.
Однако перед этим у него состоялась в Букингемском дворце встреча за закрытыми дверями с особой, которая, как и он сам, была удостоена ордена Заслуг – с Маргарет Тэтчер. Ни один из них не раскрыл содержание этой встречи, хотя, когда его спрашивали позже, Мандела ответил:
– Прошлое должно оставаться в прошлом.
Для обоих глав государств это была упоительная неделя. Хотя на Манделу обычно можно было положиться в том, что он всегда умел сказать что-нибудь приятное даже о самом скучном мероприятии, перед своим отъездом он говорил от чистого сердца и заверил журналистов, что прием, оказанный ему в «одном из угодий демократии», превзошел «все его самые смелые ожидания». Для Королевы его приезд стал еще одним невероятным событием – незабываемым светлым пятном в самое мрачное десятилетие ее правления.
Сам факт, что состоялись государственный визит Королевы и ответный визит Манделы, означал, что дружба Королевы с Манделой стала более «нормальной». Когда он проездом бывал в Британии, что нередко случалось во время его частных или официальных путешествий, он навещал Королеву, «чтобы поздороваться», но об этом редко упоминали выпуски новостей. Через год он приехал на саммит Содружества в Эдинбурге, где несколько раз встречался с Королевой. Еще через год, направляясь на саммит ЕС в Уэльсе, он заглянул в Виндзор на чаепитие. Теперь их разговор был беседой скорее двух близких друзей, чем двух мировых лидеров. Они обсуждали день рождения королевы-матери и известие об успешной сдаче принцем Гарри вступительных экзаменов в Итон.
– Некоторые из них очень сложные, – сказала она президенту.
Он ответил, что буквально только что просматривал некоторые экзаменационные задания и вполне с ней согласен.
К 1999 году, когда Мандела готовился уйти с поста президента, он обращался к Королеве по имени, соблюдая в то же время определенные формальности. «Дорогая Элизабет», – начал он свое письмо в апреле 1999 года, приглашая Королеву посетить Южную Африку в преддверии саммита Содружества в Дурбане. Подписал он письмо так: «Прошу Вас, Ваше Величество, принять мои заверения в нашем глубочайшем почтении. Нельсон». Когда Королева прибыла на этот саммит, Мандела встречал ее уже как бывший президент. Уступив в июне 1999 года свой пост преемнику из АНК Табо Мбеки, Мандела стал держаться с Королевой более свободно, ни на секунду не забывая о достоинстве своего положения. Когда в 2000 году Королева назначила его почетным советником, он настоял на том, чтобы за одни сутки прилететь в Лондон на представление и вернуться обратно, хотя и знал, что Королева не будет присутствовать на церемонии. Он чувствовал, что проявит неуважение к монарху, не приехав. «Мы искренне старались убедить его не прилетать в Лондон на один день, но он настоял, – написала в своих мемуарах его личный секретарь Зельда Ла Гранж. – Ему хотелось сделать это в честь теплой дружбы с Королевой». Как только Королева и герцог Эдинбургский узнали, что Мандела едет в Лондон, они пригласили его приехать в Букингемский дворец на чай после церемонии.
Зельду ла Гранж всегда занимали близкие дружеские отношения ее босса с Королевой. «Я думаю, он был одним из очень немногих людей, которые называли ее по имени, и ее это, похоже, забавляло, – написала она, добавив, что вторая супруга Манделы Граса Машел часто пыталась поправить мужа. – Когда однажды миссис Машел сказала ему, что не следует называть Королеву по имени, он ответил: «Но она же называет меня “Нельсон”!» Однажды при встрече с ней он заметил: «О Елизавета, вы похудели!» Дружба Манделы распространялась на принца Уэльского и других членов королевской семьи – все они непременно навещали его, когда приезжали в Южную Африку.
В декабре 2013 года Королева была «глубоко опечалена», узнав о кончине своего друга в возрасте девяноста пяти лет. «Ее Величество с большой теплотой вспоминает о своих встречах с мистером Манделой», – было сказано в заявлении, и принц Уэльский отправился в Южную Африку представлять Королеву на похоронах Манделы. Южная Африка по-прежнему занимает особое место в привязанностях монарха. Когда новый президент Южной Африки Сирил Рамафоса в преддверии саммита Содружества 2018 года впервые прибыл с официальным визитом в Букингемский дворец, чиновникам оставалось только поглядывать на часы, а его аудиенция у Королевы все продолжалась и продолжалась, так что отведенное на нее время оказалось превышено более чем в два раза. Королева захотела показать новому президенту – протеже Манделы – часть своей переписки с ним. Некоторые факсимиле она даже хранит в рамке, как сувенир. За месяц до того она принимала Темби Тамбо, дочь бывшего президента АНК Овера Тамбо, ставшую новым Верховным комиссаром Южной Африки в Лондоне. Эти «выдающиеся» события живо запечатлелись в ее памяти.
Кончина Манделы последовала всего через девять месяцев после смерти Маргарет Тэтчер, его главного противника, по мнению большинства людей, но не самого Манделы. В течение года Королеве довелось пережить уход двух самых важных политических деятелей своего правления, гигантов, которые оказывали такое сильное влияние в свое время.
В знак уважения Королевы к первой женщине премьер-министру она почтила своим присутствием похороны Маргарет Тэтчер. Не считая близких родственников и самых близких друзей, Королева обычно не посещает похороны, не желая вмешиваться в чужую жизнь и отвлекать на себя внимание других скорбящих. Ее присутствие в соборе Святого Павла возвысило похороны миссис Тэтчер в ранг события поистине национальной значимости – это было официальное государственное прощание во всем, кроме названия. После церемонии Королева тепло пообщалась с семьей Тэтчер на ступенях собора. Если и были у кого-то какие-либо давние сомнения в ее непреходящем уважении к бывшему премьер-министру, их можно было забыть в тот день. Маргарет Тэтчер так и не получила, как Мандела, почетную степень Оксфордского университета, выпускницей которого была. Она не удостоилась памятника на Парламентской площади, как Мандела
[289]. Тем не менее, просто посетив ее похороны, Королева в качестве суверена оказала миссис Тэтчер честь, которой был удостоен лишь один из политиков современности – Уинстон Черчилль.
