В том же духе Роберт Мугабе призвал своих соотечественников двигаться дальше:
– Ошибки прошлого отныне должны быть прощены и забыты.
Реакция мирового сообщества была в целом благоприятной. «Родезия теперь может стать еще одной Кенией. А ведь она чуть не стала еще одной Анголой, – написала The Chicago Tribune. – Мир благодарен британцам, что этого не произошло». Миссис Тэтчер, которая тогда занимала пост премьер-министра менее года, была в восторге от такого скорого дипломатического успеха и приехала на посадочную полосу, чтобы встретить команду передачи власти по их возвращении в Лондон. Несомненно, это было более радостное событие, чем вышло в Гонконге во время ливня семнадцать лет спустя, когда принц в последний раз занимался спуском флага.
Брак
В следующем году принц и принцесса Уэльские сочетались браком (а Паркер-Боулз и эскорт Придворной кавалерии под его началом сопровождали карету). Свадебная церемония транслировалась по всему миру, причем королевское мероприятия собрало самую многочисленную телеаудиторию. Принц и принцесса стали самой известной молодой парой на Земле, за каждым шагом которой пристально следили, и каждая нация – даже закрытая и авторитарная – желала заполучить их. Супруги еще не успели отправиться ни в одно официальное международное турне, когда летом 1982 года принцесса узнала, что ожидает принца Уильяма. Весной следующего года втроем они отправились в Австралию и Новую Зеландию – впервые в королевском турне участвовал королевский младенец. Для принца Уэльского, совершившего к тому времени более пятидесяти международных поездок, все было привычно. Для принцессы это было увлекательно и временами ошеломительно – оказаться в фокусе пристального внимания прессы и публики. Страны по всему миру охотно присылали им приглашения.
Один из королевских ритуалов, в которых всегда принимает участие вся семья, – ежегодный Дипломатический прием Королевы. Известный под кратким названием «Дип», он является самым большим закрытым мероприятием в календаре Дворца, когда на обед-фуршет с танцами приглашаются верховные комиссары, послы и высокопоставленные сотрудники всех посольств с супругами. Сначала они все выстраиваются в очередь для рукопожатия и краткой беседы с королевской семьей. Понятно, что все хотели поговорить с принцессой в первый год ее участия в приеме. Малькольм Рифкинд, в то время младший министр, встретил ее на мероприятии на следующий день и спросил, получила ли она удовольствие от своего первого дипломатического приема.
– Я совершила ужасную ошибку, – сказала она. – Я вела светскую беседу, и все послы говорили мне: «Вы должны к нам приехать», а я им отвечала «С удовольствием». И сегодня утром в мой офис поступило шесть звонков из посольств со словами: «Принцесса Уэльская выразила желание приехать к нам. Мы могли бы обговорить даты?» Больше я так не сделаю!
Вскоре после триумфа в Австралии и последующего турне по Канаде принцесса ждала рождения принца Гарри, так что принц и принцесса снова отправились в совместное турне лишь в 1985 году, на этот раз в Италию. Поездка включала в себя встречу с папой римским и неловкую отмену посещения принцем и принцессой мессы в Ватикане (без участия в ней). Их штат до последней минуты не консультировались с Королевой. Как выяснилось, она была всерьез обеспокоена возможными последствиями на государственном уровне для будущего Верховного наместника Церкви Англии. Это было внятное напоминание о том, что все официальные зарубежные поездки проходят «от имени Королевы», так что не могло быть и речи о том, чтобы представлять ее на мероприятии, на котором она сама ни за что бы не стала присутствовать.
Итальянское турне задало шаблон для поездок пары на следующие несколько лет. К принцессе проявляли маниакальный интерес – ко всем ее нарядам, к каждому ее украшению, к каждому ее слову. Что же касается принца, он вызывал лишь вежливое любопытство. Турне по Италии также на многие годы вперед придало захватывающе-эксцентричное измерение поездкам принца и принцессы в духе старого света. Принц пригласил художника-портретиста Джона Уорда вести живописную хронику венецианской части турне, а также преподать ему несколько уроков рисования. Это имело такой успех, что долгие годы после этого в свите принца во время заграничных поездок всегда состоял живописец
[333].
С точки зрения Министерства иностранных дел, молодая пара являлась мощнейшим оружием дипломатии. В 1985 году крупнейшие американские издания и их высокомерные обозреватели стали посвящать целые страницы турне принца и принцессы Уэльских по Америке. Прибыв туда сразу после турне по Австралии, принц сам едва мог мыслить здраво, о чем доверительно сообщил своему дневнику: «Мы прибыли, чувствуя себя очень разбитыми из-за разницы во времени». Однако даже в затуманенной усталостью голове он сохранял острый взгляд на абсурдность подобных ситуаций. В его официальной биографии, когда описывалось прибытие пары на Американскую землю, представлен оригинальный взгляд на очень знакомую сцену: «Огромные батареи фотографов и телевизионщиков поднялись, словно хор в Филармонии на белых крашеных станках, и, когда все они разом нажали на затвор, раздался звук вроде чихания великана». Не менее красноречивое описание, чем все строчки, вышедшие из-под пера армий репортеров в тот день.
Из этого турне запомнились в основном два момента: послеобеденный тост рассеянного президента Рональда Рейгана за «Принцессу Дэвид» на банкете в Белом доме и тем, как Джон Траволта кружил принцессу по танцполу Белого дома. На самом деле забывчив был не только президент. Как отметил в дневнике принц, он сам так страдал от недостатка сна, что произнес речь, полную «невыразимой бессмыслицы», забыл поднять тост за президента, сел, а затем снова встал и поднял свой бокал. Что же касается его партнерши по танцам, ей стала «превосходная американская балерина, имя которой я позабыл». Ему было жаль, что он не смог повидать давнюю подругу своих холостяцких дней.
– Я надеялся, что там будет Диана Росс, – признался он.
Принц начинал придавать этим поездкам все более индивидуальный оттенок. Все стандартные формальности строго соблюдались – все поездки совершались по поручению Королевы и по распоряжению Министерства иностранных дел, – но постепенно все больше внимания уделялось увлечениям самого принца, в частности проблемам окружающей среды. В восьмидесятые годы его высмеивали за разговоры с растениями и устрашающе-подробные описания канализационных систем. К началу девяностых, когда «зеленые» проблемы продвинулись с последних строчек повестки дня до темы обсуждения на многосторонних переговорах, принц уже считался признанным экспертом международного уровня в этой области, способный объединить ключевых игроков в таких регионах, как Бразилия и Восточная Европа. Большинство СМИ были заняты нарядами принцессы – и любыми намеками на осложнения отношений в браке принца. Министерство иностранных дел тем временем охотно отправило бы их обоих в непрерывное кругосветное путешествие.
