С точки зрения нарядов тот банкет был несколько однобоким. Приглашенные британцы пришли в «белых галстуках» – на Королеве была тиара королевы Александры Датской «Русский кокошник»
[100], – в то время как румыны предпочли остаться в костюмах для отдыха. Президент надел знак рыцаря Большого креста Ордена Бани (GCB), которым Королева наградила его перед этим, а на ней самой была плечевая лента ордена Звезды Народной Республики Румыния (Первого типа), врученного ее президентом. За ужином, когда Чаушеску оказался сидящим между Королевой и королевой-матерью, а госпожа Чаушеску – между герцогом Эдинбургским и принцем Уэльским, членам королевской семьи пришлось несладко.
Как только со стола убрали ягнятину и Bombe Glacée aux Mangoes
[101], Королева поднялась, чтобы Их текст оказался столь же невыразительным, как и поданные вина. Зачитывая подготовленную министрами речь, Королева отметила, что рада принимать президента с полноценным государственным визитом. Она сказала также, что Чаушеску в пределах социалистической орбиты присущ дух свободы, упомянула и о его желании приобрести много самолетов. Похвалив «героическую борьбу» Румынии за независимость, Королева выразила восхищение «решительной позицией, занятой Вами ради сохранения этой независимости». Стараясь укрепить пока еще шаткие двусторонние отношения, она добавила: «Мы уже много лет успешно сотрудничаем с Вашей страной, особенно в области авиации». В шаблонном ответе из пяти абзацев Чаушеску отметил, что надеется на дальнейшее укрепление двустороннего сотрудничества.
Сделка
Пресса в Румынии, как и ожидалось, освещала происходившее экспансивно. На следующий день Чаушеску провел переговоры с Джеймсом Каллаганом на Даунинг-стрит. Главным событием дня, однако, стало признание госпожи Чаушеску одним из величайших умов в науке нашего времени. В Королевском Химическом институте профессор Ричард Норман устроил ей прием, достойный Нобелевского лауреата, приветствуя ее как «выдающегося» эксперта в области «стереоспецифической полимеризации изопрена» и выражая благодарность за «работу, которая важна как для расширения нашего фундаментального понимания химических процессов, так и для повышения эффективности использования химии на благо человечества». Норман сказал, что ее принимают в состав старейшего в мире профессионального учреждения в области химии и выразил надежду на совместную работу с ней в будущем. Любопытно, что в следующие пять лет Норман стал главным научным советником Министерства обороны и принимал активное участие в антисоветской программе «Звездных войн» Рональда Рейгана
[102]. И все же в тот момент он восхвалял безжалостного и коррумпированного неученого с другой стороны Железного занавеса.
Если Королевский Химический институт был наивен, то Политехнический университет Центрального Лондона, судя по всему, и вовсе лишился рассудка. Среди трех речей, в которых расхваливали блестящий талант почетной гостьи, прозвучала речь ректора Колина Адамсона, который приветствовал «выдающиеся заслуги Румынии в международных отношениях и дипломатии». Ничто не могло превзойти приветственное выступление старшего проректора, профессора Теренса Берлина, который назвал госпожу Чаушеску «прекрасным примером истинности высказывания Гейзенберга
[103]: ”Наука расчищает поле, на котором сможет созидать технология”». Берлин отметил стремительный подъем первой леди в иерархии академической науки Румынии.
– От Национального совета по научным исследованиям был сделан всего один шаг до Центральной комиссии по социально-экономическому прогнозированию, – заявил он без тени иронии. Это поистине «прозорливая женщина», заключил он и добавил: – Разве не распознала она калибр господина Чаушеску задолго до других румын?
А в Букингемском дворце тем временем другая прозорливая женщина уже довольно насмотрелась на своих высокопоставленных гостей. Выгуливая своих собачек в саду Букингемского дворца, Королева заметила, что навстречу ей идут супруги Чаушеску (они предпочитали беседовать между собой на улице, опасаясь секретных жучков во Дворце). Как позже рассказала Королева писателю сэру Энтони Джею, она спряталась за кустом в своем собственном саду, чтобы избежать встречи с ними.
Однако позже в тот же день от встречи с ними было не отвертеться, так как Королева должна быть присутствовать на обязательном ответном банкете, который Чаушеску дал в ее честь в «Кларидже». Именно там поведение британского правительства достигло надира. Когда перед отелем собралась небольшая демонстрация, возглавляемая румынским диссидентом Ионом Рациу
[104], полиция не только припарковала между демонстрантами и зданием огромный автобус, но и арестовала Рациу за «противодействие полиции». Его увезли в фургоне и не отпускали до окончания банкета. Хотя на следующий день Рациу отпустил суд магистрата Мальборо-стрит, позднее New Law Journal назвал этот случай «достойным сожаления» примером «действий полиции в интересах политики».
Тот факт, что правительство нервничало, был понятен. Чаушеску еще предстояло подписать контракт на самолеты. В отчете о визите Реджи Секонде, британский посол в Румынии, признавал, что подписание контрактов с BAC и Rolls-Royce «до последнего момента висело буквально на волоске». Британцы отвезли Чаушеску на завод BAC в Филтоне под Бристолем, где ожидались праздничный ланч и официальная церемония подписания контракта перед телекамерами. Как выразился Секонде, в последнюю минуту обе стороны так активно торговались, что обстановка за ланчем напоминала «муравейник, который разворошили палкой». Визит должен был завершиться подписанием множества бессмысленных коммюнике, которые, как и ожидалось, были «напыщенными». Чаушеску важно сообщил Джеймсу Каллагану, что объем торговли с Великобританией к 1985 году возрастет со 133 миллионов фунтов стерлингов в 1977 году до миллиарда фунтов стерлингов.
– Вы поставили перед собой исключительно амбициозную цель, – вежливо ответил Каллаган.
