– Мы приветствуем вас не только как главу старейшей демократии в мире, но и как главу великого Содружества, – заявил он ей, добавив, что это, «возможно, самое подходящее и эффективное с точки зрения организации выражение независимости мира».
Для Королевы этот визит должен был стать сочетанием дальновидного эгалитаризма новой Индии и признанием заслуг тех, кто был наиболее предан ее покойному отцу, – королевской семье Индии. Во всех переговорах с британскими министрами во время обсуждения раздела Британской Индии самым решительным вмешательством короля было стремление сделать «честную игру» для принцев и знати. Одетая в белое платье и ту самую тиару «Русский кокошник» с подвесками, в которой она была в день своей свадьбы, Королева говорила о «свободном партнерстве» Содружества, а затем мягко порекомендовала Индии не зачеркивать свое прошлое.
– Вам вряд ли захочется, чтобы Индия в суете и напряжении современного мира забыла о лучших традициях и великом наследии прежних поколений, – сказала она.
Подчеркивая этот момент, на следующий день королевская чета совершила путешествие в прошлое. Прилетев в современный Дели, они затем отправились в Раджастан, где провели пару дней в Индии эпохи раджей в гостях у махараджи Джайпура. Когда королевский автомобиль подъехал к Джайпуру, гости пересели на слонов.
– Пристегнуть ремни! – крикнул герцог Эдинбургский, когда Королева возглавила процессию на нарядно украшенной, расписанной яркой краской слонихе по имени Красавица.
Королевский фотограф Реджинальд Дэвис, страдавший на тот момент от дизентерии, сделал снимок, который до сих пор считает одним из самых удачных в своей карьере; он сфотографировал радостно улыбающуюся со спины красавицу Королеву. Во дворце махараджа представил гостям 200 местных аристократов, одетых в те же экстравагантно замысловатые церемониальные одежды, в которых их предки приветствовали Георга V на Большом Дарбаре в Дели в 1911 году. Женщинам предписывалось наблюдать за происходящим через глазки в нишах наверху. Единственным намеком на то, что на дворе царит двадцатый век, стало изменение формулировки в официальной программе визита: вместо слова durbar состоялся «прием».
Махараджа сразу же очень четко обозначил главную цель визита: герцогу Эдинбургскому предстояло застрелить тигра. В этот самый момент герцог бы занят созданием Всемирного фонда дикой природы, который был официально учрежден четыре месяца спустя. Тем не менее в Индии 1961 года тигр, как и прежде, считался опасным вредителем и очень желанным трофеем. Разумеется, никакой секретности в связи с предстоящей охотой не было.
– Ясное дело, я планирую застрелить тигра, если получится. Почему бы и нет? – сказал герцог ранее журналистам на приеме в Дели.
Махараджа даже распорядился оборудовать в джунглях специальный шатер для прессы с баром и телеграфным аппаратом, чтобы мировые СМИ могли получать информацию. В Британии громко негодовала Лига борьбы против жестоких видов спорта. Многих представителей британской общественности огорчало не столько убийство тигров, сколько тот факт, что на охоте предполагалось использовать в качестве приманки привязанного буйвола. Едва ли это можно было назвать спортом. Всегда чувствительные к чужим мнениям, индийские власти были недовольны критикой.
– Как могут англичане возмущаться, когда сами они проводят время, охотясь на оленей и лис, и с удовольствием смотрят, как их собаки рвут животных на части? – заявил представитель правительства изданию Evening Standard. – По крайней мере, мы не сидим и не смотрим на буйвола.
Другой индийский обозреватель жаловался газете The Guardian, что западные критики были неправы, представляя это исключительно как забаву аристократов, и обращал внимание на то, что многие левые политики также принимали участие в охоте на тигров.
– Зачем придавать спорту, которым наслаждались Тито и Насер, оттенок империализма?
Согласно этому аргументу, охота на тигров – не менее пролетарское развлечение, чем дартс или регби.
Сначала днем, а потом и ночью Королева, герцог и принимающая сторона дожидались тигра на махане, специальной платформе на дереве, пока 200 загонщиков рыскали по джунглям внизу. Наконец, на другой день, когда пора уже было возвращаться в Дели, герцог подстрелил тигрицу.
Этот эпизод не слишком уменьшил ажиотаж индийцев в связи с визитом. The Times of India отметила, что Королева «вызвала в республиканской Индии невероятный энтузиазм», приписывая это как наследию Ганди, так и тому факту, что «Британия имела мужество и здравый смысл быть исключительно либеральной в своей Индийской империи». Однако новый политический истеблишмент с раздражением отнесся к тому, что старая аристократия держалась за устаревший образ Индии; что СМИ делали акцент на таких клише, как охота на тигров, обходя вниманием впечатляющий рост новой сталелитейной индустрии страны. The Indian Express напечатал, по выражению газеты, «хлесткую критику в адрес махараджи». Неру более сдержанно покосился на старого вельможу, сообщив политикам:
– В прошлом люди представляли Индию страной змей и заклинателей, фокусов с веревкой и экстравагантных махараджей. Ну что же, они до сих пор существуют, но их образы бледнеют, и это хорошо.
Британская пресса предпочитала обвинять в смерти тигрицы в Джайпуре королевских советников, а не королевскую чету. В других странах Содружества реакция, однако, была язвительной. Заметив, что Королева не пропустила ни один день охоты на тигра, Melbourne Age комментировала: «Присутствие Королевы, к несчастью, означает ее негласное одобрение» такому «гротескному возрождению времен картинок для волшебного фонаря с властителями и сагибами
[127]». Не хватало только, «чтобы герцог поставил правую ногу на холку жертвенного зверя», чтобы «вернулись дни, которые мы полагали безвозвратно ушедшими в прошлое».
Индию намного больше интересовало другое зрелище. Королева согласилась посетить в Дели парад в честь Дня Республики – впервые глава зарубежного государства присоединился к президенту, принимавшему рапорты. Даже Эйзенхауэр этого не сделал. Старая и новая Индия вновь повела борьбу за внимание, пока мимо президентского помоста шествовали слоны в нарядных попонах, а над головой собравшихся завис вертолет, осыпая VIP-зону лепестками календулы.
В Британии тем временем снова зародился ропот. Впрочем, он не имел никакого отношения к дикой природе. А почему это Королева разъезжает и на мерседесе, и на кадиллаке, но не на роллс-ройсе? Может быть, таким образом индийцы пытаются подлизаться к ней? Как так, недоумевала газета London Evening Standard, разве Королева не поощряет автомобилестроение в Британии? Выяснилось, что годом ранее принимающая сторона и правда связалась с Rolls-Royce, чтобы заказать новый автомобиль с открытым верхом, но компания ответила, что о том, чтобы изготовить его всего за полгода, «не может быть и речи». Затем Индия обратилась к Mercedes, и компания не сочла подобный заказ сложным. Это еще одно небольшое доказательство удручающей производительности Британской промышленности в послевоенный период.
