Это было одно из самых неловких турне за все правление Королевы, поскольку напряженность возросла из-за событий на границе с Соединенными Штатами, в частности, в результате появления движения за гражданские права и недавнего убийства президента Джона Кеннеди. В Монреале чрезмерное усердие полиции лишь подогрело неприязнь местных к августейшей гостье, особенно после тридцати четырех арестов в день протеста, получившего название «Воскресенье дубинок». Королева сделала все возможное, чтобы укрепить дух национального единства. За два года до того она официально утвердила собственный канадский герб с изображением кленового листа и французской лилии. Теперь, обращаясь – на беглом французском – к парламенту провинции Квебек, она заявила:
– Мне приятно думать, что в нашем Содружестве существует страна, где я могу официально говорить по-французски.
Но сепаратисты не слушали. Последней каплей стало обрушение сходен яхты Britannia за несколько мгновений до того, как Королева должна была подняться по ним. О таком турне хотелось поскорее забыть. Как отметил профессор Филип Мерфи, и Лестер Пирсон, и британское Министерство иностранных дел начали подумывать о том, что в ближайшие пять лет Канада попрощается с Короной. Ни один из них, впрочем, не считал, что это обязательно будет плохо.
Три года спустя, однако, Королева получила довольно радушный прием, когда вернулась, чтобы присутствовать и на Всемирной выставке Expo 67 в Монреале, и на мероприятиях в честь столетия Канады как конфедерации. Последнее было явно событием общеканадского значения, и Королева разослала членов своей семьи во все провинции, куда не могла добраться сама. На выставке Expo 67 она также превратила потенциальную катастрофу в триумф. Сэр Уильям Хезелтайн был в то время пресс-секретарем Королевы и помнит длинные очереди людей, которых держали снаружи, чтобы не беспокоить высоких гостей.
– Премьер-министр пришел на ланч, а принц Филипп набросился на него и заявил: «Это просто чудовищно, все эти люди стоят в очереди, а вы их не пускаете. Мы собираемся вернуться после ланча, и их нужно впустить».
Королевская чета вскоре вернулась и незапланированно прокатилась на воздушном «минирейле», вызвав одобрительный рев у толпы внизу, увеличившейся, как только стало известно о происходящем.
Канада всегда была восторженным членом – основателем Содружества, в 1949 году она настаивала на том, что Индии следует остаться в империи, дала Содружеству первого Генерального секретаря Арнольда Смита и инициировала празднование Дня Содружества во всем мире. Именно премьер-министр Канады Пьер Трюдо вызвался провести встречу глав правительств стран Содружества в 1973 году после катастрофической неудачи в Сингапуре. В первое время пребывания на посту Трюдо не воспринимал эту организацию всерьез, как известно, в 1969 году он прокатился по перилам Ланкастер-хауса во время встречи премьер-министров в Лондоне. Сонни Рэмфэл считает, что ему нравилось валять дурака на публике, чтобы доказать своим франкоязычным избирателям, что на него не произвели впечатления атрибуты британской королевской власти.
– Трюдо запрягал медленно, – говорит Рэмфэл, – но он стал одним из великих лидеров Содружества.
Среди его вкладов было введение в практику выездных встреч на саммитах Содружества, где можно было в тишине и спокойствии достичь консенсуса. Ему также принадлежит блестящая идея позволить лидерам, чтобы сделать обстановку встреч более интимной, приводить с собой в конференц-зал только по одному советнику, а не отряд громил.
Несмотря на свою бесшабашность и харизму перед камерами, Трюдо в присутствии Королевы вовсе не был клоуном. Похоже, он волновался при встречах с ней, как и все остальные. Мы знаем это, потому что он, возможно, единственный премьер-министр в истории, которому Королева дала личную аудиенцию в присутствии третьего лица. Дело было во время съемок фильма «Королевская семья», официального документального фильма 1968 года. Оператор BBC Дэйв Горриндж присутствовал на первой аудиенции Трюдо у Королевы, чтобы записать несколько фрагментов беседы.
– Я отчетливо помню, что он был похож на Роберта Редфорда и был очень красив, – сказал Горриндж Уильяму Шоукроссу много лет спустя. – Королева направляла разговор, а он отвечал ей не очень складно, и аудиенция продлилась около десяти минут. В конце концов она нажала кнопку звонка, чтобы ему открыли дверь. Он вышел, двери закрылись, и она сказала: «Ну что же, он не очень-то хорошо отстаивает свою точку зрения, не так ли?»
Зато против герцога Эдинбургского едва ли можно было выдвинуть подобное обвинение. В 1969 году он, как известно, заявил на пресс-конференции в Оттаве, что «мы приезжаем сюда не ради собственного здоровья». По его словам, «монархия существует в Канаде по историческим причинам… Думаю, важнее всего в этом, что, если на каком-то этапе люди решат, что она больше не играет никакой роли, так, ради Бога, давайте покончим с этим на дружеской основе и без ссор». К настоящему времени, однако, канадский республиканизм, похоже, пошел на убыль.
Красноречивый и страстный франко-канадский юрист, Трюдо никогда не считался приверженцем монархии, но и не был откровенным республиканцем.
– Вероятно, он был республиканцем или, по крайней мере, начал с этого, – говорит бывший Личный секретарь Королевы. – Но я думаю, что он был очарован Королевой. Он был очень проницательным политиком и понимал, что для него это мало что значит. Он тоже был настоящим артистом. Помню, он произносил речь на государственном банкете в Национальном зале Оттавы. Это был настоящий вечерний прием – Королева с белым мехом на плечах, о котором теперь не принято упоминать, а ведь его преподнесла ей Компания Гудзонова залива
[181]… Это был ослепительный вечер. Трюдо тогда произнес просто блестящую речь на французском и английском языках и при этом даже не заглядывал в текст.
Трюдо предпочел сделать Королеву и все королевские атрибуты более канадскими, а не искать ей замену. С годами у него сложились хорошие отношения с Королевой, а она с удовольствием потакала тому, что Рэмфэл называет «мальчишескими выходками» Трюдо. Был один потенциально сложный вечер, когда в Ванкувере Трюдо пригласил местного лидера студенческого движения (республиканца) по прозвищу «Король Стив» на ужин на борту королевской яхты. Некоторые члены королевской семьи беспокоились и занервничали еще сильнее, когда минивэн с визгом затормозил у причала и оттуда под вопли толпы, скандировавшей: «Стива в короли!», вылез молодой человек. Герцог Эдинбургский, однако, был непреклонен в том, что если студента позвали на обед, так он и «должен прийти на обед». Джок Слейтер, работавший тогда шталмейстером Королевы, вспоминает, что Стив опоздал и был «чудно одет», однако он провел гостя в салон, чтобы представить Королеве. Позже выяснилось, что «Король Стив» пришел, готовый произнести республиканскую речь, но потерял самообладание.
– Он был впечатлен и подавлен, – говорит Слейтер, – и то, что он собирался сказать, так и не прозвучало.
